– Дело вот какое, – начал в раздумье хозяин, – у Сергея Александровича пропала дочь, младенец… вместе с девушкой, которая воспитывалась в его доме. По-видимому, девушка унесла ребенка – она была при младенце нянькой. Но вот куда? На беду, ни Сергея, ни меня не было в то время в усадьбах: служба, понимаете ли… служба, – Коверт глубоко затянулся, выпустил целое облако ароматного дыма. Собравшись с мыслями, продолжил:

– А началось все с того, что в имении случился пожар … почти все сгорело… но это неважно. Главное – именно после этого пожара исчез ребенок вместе со своей молоденькой нянькой. Я сам обошел окрест все деревни, усадьбы, расспрашивал – ничего. Была, правда, зацепочка: вроде видели Дуняшу – это девушку так зовут, на вокзале в Белоострове. Полиция тоже, разумеется, что-то делала, но… – Эрнест Васильевич развел руками и погрузился в раздумья, выпуская клубы дыма, то и дело постукивая трубкой.

На веранду вошел Ефрем с зажженной лампой и поспешил закрыть окно:

– Комар вмиг налетит… Ваше высокоблагородие, – повернулся он к хозяину, – ужин в гостиной накрыли, его сиятельство там вас дожидаются.

– Спасибо, Ефрем. Прошу вас, господа, отужинаем. Потом продолжим наш разговор.

В ярко освященной гостиной был накрыт стол: в центре красовалось большое блюдо с возвышающейся горой запеченных на вертеле румяных перепелов, обложенной по краю мочеными яблоками. С обеих сторон этого великолепия на продолговатых блюдах уложена обжаренная корюшка, да так искусно, что на первый взгляд казалась судаком, запеченным целиком; в дополнение стол уставили различными закусками из соленостей и свежих овощей. Возле тарелок – свернутые кувертами накрахмаленные салфетки.

Василевский стоял у темного окна и любовался, как белый туман, цепляясь рваными клочьями за кусты, подбирается все ближе к дому, зависая молоком на полянах. Шумная компания прервала невеселые мысли графа. Стараясь не показать вида, он откинул назад падающую на лоб прядь и к столу подошел, уже улыбаясь.

– Господа, рассаживайтесь, кому где нравится. – Рокотал Эрнест и даже: «Благословит Господь пищу нашу» звучало, как команда.

– Граф, дорогой мой, я знаю: ты обделен в заграницах исконно русскими щами, но это завтра, а сегодня – вот полюбуйся: моченые яблочки, капустка, огурчики, любимая твоя корюшка.

Василевский хоть и знал хлебосольную натуру друга, но все ж был удивлен изобилием стола. Потирая ладони, он опустился на стул против горки из корюшки.

– Степан Алексеевич…

– Ба! Перепела! – полковник был искренне озадачен: как заядлый охотник, он знал, что перепел в этих краях, что называется, птица редкая – не каждый год гнездится и далеко не в изобилии.

– А ты налегай! Таких, как у меня, нигде не отведаешь… Данила – смелей, не тушуйся: бери руками… мы тут по-домашнему, без лишних приборов обходимся.

– Одним словом, по-мужски, – подхватил Василевский, накладывая снедь в свою тарелку. – Степан Алексеевич, это действительно вкусно. Данила, да ты не стесняйся.

– Откуда такое редкостное угощение? – сразу парочка пернатых перекочевала в тарелку полковника.

– Это пока вы тут с Данилой ружья снаряжали да самовар караулили, мы с Сергеем Александровичем по пути из Питера постреляли… потому и задержались, – на полном серьезе выдал Эрнест Васильевич.

Деревенчук знал своего приятеля – любителя всякого рода розыгрышей, но все ж готов был уже поверить, предвкушая счастливую охоту.

– Дядюшка, какая нежданная удача! Нас ждет перепелиная охота?! – глаза Данилы вспыхнули.

– Увы, мой юноша, увы, сия добыча с перепелиной фермы, – остудил его пыл хозяин. – Есть тут одна неподалеку, оттуда и доставили в честь дорогих гостей.