– Проблема в том, что мы пытаемся алгоритмизировать то, что по своей природе не поддаётся формализации, – обреченно вздыхала Ребекка после очередного неудачного тестирования.

Однажды ранним утром, когда кампус ещё спал, а лаборатория уже кипела работой, их посетил неожиданный гость – профессор теологии из Токийского университета, приехавший в Сан-Франциско на конференцию.

– Доктор Танака! – Ребекка почтительно поклонилась. – Для нас большая честь.

Японский учёный с интересом осмотрел их лабораторию, особенно задержавшись у стены, где были развешены схемы взаимосвязей между различными религиозными концепциями.

– Впечатляющая работа, мисс Браун, – наконец произнёс он. – Но позвольте задать вопрос: что если различия между религиями не просто культурный шум, который нужно отфильтровать, а сущностная часть каждой традиции?

Ребекка задумалась:

– Мы не стремимся к созданию универсальной религии, доктор Танака. «Унум» ищет общие этические основания, но он также уважает уникальность каждой веры.

– А если ваш «Унум» обнаружит, что некоторые традиции просто несовместимы? Что тогда?

– Тогда мы представим эти результаты честно, – уверенно ответила Ребекка. – Наша цель – не подогнать реальность под желаемую картину мира, а увидеть её такой, какая она есть.

Профессор улыбнулся, словно услышав именно тот ответ, который ожидал:

– В таком случае я хотел бы предложить свою помощь. У меня есть доступ к редким синтоистским и даосским текстам, которые могли бы обогатить вашу базу данных.

– Доктор, мы были бы чрезвычайно признательны вам за это! – радостно, словно ребенок, которому пообещали купить долгожданную игрушку, ответила Ребекка.

Пополнение коллекции происходило постоянно и часто довольно неожиданными способами. Однажды утром курьер доставил тяжёлую посылку с копиями древних манускриптов из архивов Ватикана – помощь пришла от кардинала, с которым профессор Кауфман вёл многолетнюю научную переписку. В другой раз электронной почтой пришли оцифрованные копии редчайших зороастрийских текстов от общины парсов из Мумбая.

Шли недели напряжённой работы. «Унум» постепенно обретал форму, его алгоритмы становились всё более изощрёнными и чуткими к нюансам религиозных языков.

– Просто поразительно, как часто в разных традициях встречаются одни и те же метафоры, – заметила Сара, работая над модулем распознавания символического языка. – Вода как очищение, свет как просветление, путь как духовное развитие…

– Эти архетипы укоренены в самой структуре человеческого опыта, – кивнул Раджив. – Юнг назвал бы их проявлениями коллективного бессознательного.

В особенно напряжённые дни Ребекка оставалась в лаборатории до глубокой ночи, иногда засыпая прямо за рабочим столом. В такие моменты она часто просыпалась от лёгкого прикосновения к плечу – это Аиша приносила ей кофе и домашнее печенье.

– Ты не обязана оставаться со мной, – говорила Ребекка, с благодарностью беря кружку.

– Я знаю, – улыбалась Аиша. – Но мы команда. И я искренне верю в то, что мы делаем.

Ребекка выбежала из университета на дождливую улицу, и едва не врезалась в припаркованный у тротуара знакомый черный внедорожник.

Стекло опустилось, и она увидела улыбающееся лицо Майкла.

– Подбросить?

Ребекка помедлила лишь секунду. Они не всегда сходились во мнениях, но предложение было слишком заманчивым – волосы уже начали промокать.

– Спасаешь меня, – выдохнула она, забираясь на пассажирское сиденье.

Салон автомобиля встретил её теплом и приглушённым джазом. Майкл был верен своим пристрастиям – Чарли Паркер разливался по салону умиротворяющими нотами саксофона.