– Насколько это критично для проекта? – спросила Ребекка, уже прикидывая возможные обходные пути.

– Достаточно критично, – вздохнула Сара. – Эти манускрипты содержат уникальные комментарии к суфийской практике, которые могли бы заполнить значительные пробелы в нашем понимании мистического направления ислама. Без них «Унум» будет анализировать исламскую традицию с существенным перекосом в сторону ортодоксального богословия.

Ребекка поморщилась. Такой дисбаланс мог серьёзно повлиять на точность выводов системы, а значит, на всю концепцию проекта.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказала она без особой уверенности. – Может быть, профессор Кауфман сможет использовать свои академические связи…

– Я могу попробовать помочь, – неожиданно вмешался Майкл, не отрывая взгляда от дороги.

Обе женщины замолчали от удивления.

– У меня есть… определённые контакты в Турции, – продолжил он после небольшой паузы. Машина свернула на улицу, где жила Ребекка. Дождь сменился лёгкой моросью, и лучи заходящего солнца уже кое-где пробивались сквозь разрывы в облаках, придавая мокрому асфальту блеск.

– Спасибо, Майкл, это было бы здорово, – растерянно отозвалась Сара через динамик. – Я отправлю тебе всю информацию о коллекционере и манускриптах. Пока, ребята!

Майкл припарковал машину, и Ребекка удивлённо посмотрела на него:

– Я думала, ты считаешь наш проект бессмысленной тратой времени и ресурсов? – в её голосе звучало неподдельное недоумение. – Зачем помогать, если ты не веришь в саму идею?

Майкл выключил двигатель и повернулся к ней. На его лице играла мягкая улыбка, в которой не было привычной иронии:

– Я считаю ваш проект наивным и чрезмерно идеалистичным, – уточнил он, заглядывая ей прямо в глаза. – Но это совершенно не означает, что я не хочу внести свой вклад. В конце концов, – он слегка пожал плечами, – что мы теряем, кроме времени?

Он помолчал, рассматривая каплю дождя, медленно скатывающуюся по лобовому стеклу:

– А если есть хотя бы один шанс из тысячи, что ваша работа поможет кому-то преодолеть предрассудки и взглянуть на религиозные различия иначе… – его голос стал тише, – может быть, все усилия того стоят. Мир не становится лучше от цинизма таких, как я. Возможно, он нуждается в таких идеалистах, как ты.

Ребекка почувствовала, как её сердце замерло – не от слов Майкла, а от неожиданной искренности, прозвучавшей в его обычно ироничном голосе.

– Спасибо, – тихо сказала она. – За поддержку и за то, что подвез.

– Не за что, – ответил он с лёгкой улыбкой. – Завтра я свяжусь со своими контактами в Стамбуле. Посмотрим, что можно сделать с этими вашими манускриптами.

Когда Ребекка выходила из машины, держа в руке маленький складной зонтик, ей показалось, что между ними что-то неуловимо изменилось. Словно в противостоянии скептика и идеалиста наметилась тонкая трещина, через которую начало просачиваться взаимопонимание.

– Это невозможно! Абсолютно невозможно! – Раджив в отчаянии откинулся на спинку кресла, запустив обе руки в свои густые черные волосы. Перед ним на экране мерцали строки кода и графики отклонений, показывающие очередной провал в тестировании. – Мы словно пытаемся заставить младенца одновременно понять квантовую физику, баскетбол и оперное пение! Эти тексты созданы в совершенно разных культурных контекстах, на языках с несопоставимыми семантическими структурами, с системами, которые даже люди понимают только после многолетнего изучения. Он просто не находит модель для обучения.

Сара, обычно уравновешенная и собранная, нервно накручивая локон на палец. Перед ней лежала распечатка последних результатов тестирования «Унума».