– Согласна с Радживом. Модель захлебывается в объеме информации.

Ребекка медленно прошлась по комнате, останавливаясь у большой схемы, изображавшей архитектуру их нейросети. Усталость последних недель отражалась в легкой сутулости и темных кругах под глазами, но во взгляде по-прежнему горел огонь решимости.

– Проблема в том, – произнесла она, проводя пальцем по схеме, – что мы пытаемся применить стандартные архитектуры обучения к материалу, который принципиально отличается от обычных данных. Религиозные тексты – это не просто информация. Это многослойные системы смыслов и символов, где одно и то же слово может иметь десятки различных значений в зависимости от контекста.

В дальнем углу лаборатории Аиша, не отрываясь от монитора, где она тоже анализировала отчеты последнего тестирования, неожиданно сказала:

– А что если… – начала она таким тоном, который все члены команды уже знали как признак того, что в ее голове родилась новая идея. – Что, если нам нужно перестать думать о религиозных традициях как о чем-то монолитном? Возможно, наша ошибка в том, что мы пытаемся создать единую модель для понимания всего.

Она встала и подошла к центральному столу, пересев поближе к остальным.

– Предлагаю радикально изменить подход. Давайте создадим не одну модель, а несколько специализированных. Отдельную нейросеть для каждой религии, которая будет обучена на текстах только этой конкретной веры, впитает ее специфическую терминологию, символизм, логику аргументации. А затем построим метамодель, суперструктуру, которая будет анализировать выводы этих нейросетей и искать корреляции между ними.

Раджив заерзал в кресле, в его взгляде появился проблеск интереса:

– Это… может иметь смысл. Как разные отделы мозга, каждый со своей функцией, но работающие вместе.

– Мультимодальная архитектура с перекрестными связями? – Ребекка задумчиво покусывала кончик маркера. – По сути, мы создаем своеобразный «парламент религиозных умов», где каждая традиция сохраняет свою уникальность, но одновременно ведет диалог с другими. Это действительно может сработать!

В воздухе повисла почти осязаемая энергия воодушевления, которая всегда сопровождала прорывные моменты в их работе. Минуту спустя Сара сделала звук громче на настенном экране, заметив всплывающее уведомление о срочном выпуске.

– …сообщается о не менее чем двадцати семи погибших и более сотни раненых, – голос диктора звучал напряженно, за его спиной мелькали кадры горящих зданий, полицейских кордонов и машин скорой помощи. – Столкновения между радикальными группами католиков и протестантов начались вчера вечером после провокационного выступления пастора Уильямса на городской площади Питтсфилда и быстро переросли в массовые беспорядки. Губернатор штата объявил о введении комендантского часа и…

Сара медленно опустилась на стул, не отрывая взгляда от экрана:

– Господи… Питтсфилд. Это же буквально в двух часах езды от места, где я выросла. Там, конечно, всегда были проблемы между общинами, но чтобы до такого дошло…

– И это в двадцать первом веке, – тихо произнес Раджив. – В стране, которая называет себя колыбелью демократии и свободы.

Аиша мягко положила руку на плечо Сары:

– Ты знаешь кого-то там? Родные, друзья?

– Моя двоюродная сестра преподает в местной школе. Я попробую связаться с ней, – Сара уже доставала телефон.

Ребекка сжала кулаки:

– Вот почему то, что мы делаем, так важно для…

Её прервал звук открывающейся двери. На пороге стоял Майкл, держа в одной руке большой бумажный пакет, очевидно, с едой, а в другой – небольшую коробочку.

– Привет всем, – он быстро оценил взглядом унылые лица собравшихся и экран телевизора с кадрами беспорядков. – Вижу, вы уже в курсе новостей из Питтсфилда. Безумие какое-то.