Уходя Уходи Николай Щербатюк

Время… Для большинства оно – неумолимый поток, несущий нас из мгновения в мгновение, от рождения к смерти. Мы измеряем его секундами, часами, годами, пытаясь ухватить, понять его суть. Но что, если время – это не просто линия? Что, если оно – это многомерное полотно, сотканное из бесконечного количества нитей, каждая из которых – это жизнь, событие, выбор? И что, если кто-то пытается разорвать это полотно, превратить его в небытие?

В далёких уголках Карпатских гор, где древние ели шепчут тайны веков, а туман скрывает от глаз затерянные монастыри, испокон веков существовало тайное братство. Их называли Хранителями Времени. Они были стражами равновесия, бдительными часовыми, оберегающими хрупкую гармонию мироздания от силы, что стремилась к полному забвению – от Тени.

Тень не была просто злом. Она была анти-сущностью, голодом, что питался хаосом, сомнениями, забытыми воспоминаниями. Она стремилась к Ничто, к полному стиранию всего сущего, к покою, который был лишь отсутствием всего. И её влияние росло, незаметно проникая в умы людей, искажая их желания, превращая свет в тень.

Легенды гласили, что в самом сердце времени, в месте, которое было невидимо для обычных глаз, покоились Часы Вечности. Не просто механизм, а живое, пульсирующее сердце мироздания, способное поддерживать равновесие между прошлым, настоящим и будущим. Но чтобы активировать их силу, чтобы защитить мир от надвигающейся катастрофы, требовалось найти Три Ключа – артефакты, разбросанные по миру, каждый из которых нёс в себе часть великой тайны.

И вот, в современном Бухаресте, среди старых книг и пыльных артефактов, молодой археолог по имени Алин Петреску наткнулся на забытые дневники своего деда. Эти дневники были не просто семейной реликвией; они были первым шагом в мир, о существовании которого Алин даже не подозревал. Мир, где прошлое переплетается с будущим, где обыденность скрывает невероятные тайны, а шепот вечности зовёт к себе.

Алин не знал, что его ждёт. Он не подозревал, что ему предстоит пройти через иллюзии, столкнуться с предательством, познать истинную природу света и тьмы. Он не ведал, что ему суждено стать частью чего-то гораздо большего, чем он мог себе представить. Ему предстояло совершить выбор, который определит не только его собственную судьбу, но и судьбу всего мира.

Ибо время неумолимо. И когда его нити начинают рваться, лишь Хранитель может восстановить равновесие.

Тишина перед бурей

Глубоко в земле, под суетливым городом Бухарестом, Алин Петреску, 28-летний археолог, копал. Солнце палило, обжигая его шею, но он почти не замечал этого. Он был полностью поглощен своей работой, каждый взмах кирки, каждый отброшенный комок земли приближал его к разгадке истории. Раскопки были сложными, место представляло собой не просто древнее поселение, а сложный узел из римских руин, византийских остатков и османских наслоений. Именно эта многослойность и притягивала Алина, обещание чего-то глубокого, скрытого под видимыми слоями времени.

Его команда, состоявшая в основном из студентов и нескольких опытных рабочих, уже устала. Жаркий июльский день выматывал, и энтузиазм, с которым они начинали утро, постепенно сменялся апатией. Но Алин был не таков. Его глаза, серые и проницательные, постоянно сканировали траншею, ища любой намек, любой признак того, что они приближаются к чему-то значительному. Он верил, что великие открытия не приходят к тем, кто ждет, а к тем, кто неустанно ищет.

Участок, на котором они работали, был ранее неисследованным карманом, расположенным немного в стороне от основного места раскопок. Многим казалось, что это пустая трата времени, но Алин чувствовал необъяснимое притяжение к этому месту. Он ощущал его под ногами, когда проходил мимо, странную вибрацию, шепот чего-то древнего. И вот, когда он уже собирался объявить о перерыве, его кирка ударилась о что-то твердое, издав глухой, но отчетливый звук, отличающийся от звука камня.

Сердце Алина забилось быстрее. Он отбросил кирку и осторожно начал расчищать землю руками, пытаясь определить форму и размер объекта. Земля была плотной, веками утрамбованной, и каждый скребок ногтями вызывал облачко пыли. Наконец, его пальцы нащупали гладкую, холодную поверхность. Не камень, не металл, а что-то совсем другое. Он отбросил последние комки земли, и перед ним предстал объект, от которого перехватило дыхание.

Это был артефакт, но не похожий ни на что, что он видел раньше. Небольшой, размером с ладонь, он был сделан из какого-то темно-серого, почти черного камня, но его поверхность была не матовой, а слегка отполированной, отражая тусклый свет солнца. По форме он напоминал яйцо, но с острыми гранями и сложными, едва заметными узорами, выгравированными по всей поверхности. Узоры были настолько тонкими, что казались частью самого камня, как будто он родился таким. Алин наклонился, чтобы рассмотреть их поближе. Это были не просто орнаменты; они казались символами, иероглифами, но ни один из них не был ему знаком.

"Алин, что там?" – голос его помощницы, Елены, вывел его из оцепенения. Она подошла ближе, ее брови поднялись в удивлении, когда она увидела находку. "Что это, черт возьми?"

"Я не знаю", – ответил Алин, его голос был глухим от благоговения. Он осторожно поднял артефакт. Он был тяжелее, чем казался, и излучал странную прохладу, даже под палящим солнцем. Прикосновение к нему вызывало легкое покалывание в кончиках пальцев, как будто по нему проходил слабый электрический ток. Елена протянула руку, чтобы прикоснуться, но Алин отдернул ее, боясь повредить хрупкое чудо.

"Мы должны быть очень осторожны с ним", – сказал он, его глаза были прикованы к артефакту. Он повернул его в руках, пытаясь найти хоть какой-то шов, любую подсказку о его происхождении. Но камень был цельным, безупречным. Или так казалось.

Когда Алин нес артефакт обратно в палатку для дальнейшего изучения, он заметил странное явление. Узоры на его поверхности, которые казались статичными, теперь, при изменении угла освещения, словно оживали. Некоторые линии углублялись, другие становились едва различимыми, создавая эффект движения. Это было завораживающе и необъяснимо.

Он провел остаток дня, пытаясь идентифицировать материал и узоры. Он консультировался с десятками справочников, сравнивал символы с известными древними письменами, но все было тщетно. Артефакт не вписывался ни в одну из известных культур, ни в одну из известных эпох. Это было так, как будто он пришел из ниоткуда, из другого измерения времени.

Позже, когда сумерки сгустились над раскопками, и большая часть команды разошлась по домам, Алин остался один в своей палатке, окруженный пыльными книгами и старинными картами. Артефакт лежал на столе под яркой лампой, его черная поверхность поглощала свет. Алин чувствовал себя так, будто стоит на пороге чего-то грандиозного, но не мог понять, чего именно.

Он снова взял артефакт в руки, его пальцы скользнули по гладкой поверхности, и вдруг он почувствовал нечто. Едва заметный, крошечный выступ, который ранее он не замечал. Это было так тонко, что казалось частью естественной текстуры камня. Он приложил больше усилий, надавив ногтем, и услышал легкий щелчок.

Неожиданно, с едва слышным шипением, артефакт разделился на две почти идеальные половины, открывая внутреннюю полость. Алин отпрянул, его сердце бешено колотилось. Внутри, в мягкой, почти шелковистой выстилке, которая, казалось, была частью самого камня, лежал пожелтевший свиток. Это был не свиток из пергамента или папируса, а скорее из очень тонкой, почти прозрачной, но необыкновенно прочной бумаги, которая, несмотря на свой возраст, выглядела невероятно хорошо сохранившейся. Она была свернута в тугой рулон, и Алин осторожно, с дрожащими руками, извлек его. От свитка исходил слабый, почти неуловимый запах – не плесени или старости, а чего-то цветочного и землистого одновременно, что казалось таким же древним, как и сам артефакт. Он развернул его, и его глаза расширились от удивления.

Забытое письмо

Пожелтевшее письмо, обнаруженное в артефакте, было необычным. Это был не простой лист бумаги; материал, из которого оно было сделано, напоминал скорее тончайший, почти прозрачный пергамент, который, несмотря на свой возраст, оставался поразительно эластичным и не рассыпался в руках. Поверхность была покрыта густыми, витиеватыми символами, которые, на первый взгляд, казались совершенно бессмысленными. Алин, с его обширными знаниями древних языков и письменностей, не узнал ни одного из них. Это были не клинопись, не иероглифы, не руны, не греческие или латинские буквы. Каждый символ был уникальным, словно маленький рисунок, и вместе они образовывали узор, который, казалось, переливался под светом лампы.

Письмо не имело ни подписи, ни даты, ни адресата. Просто набор загадочных символов, расположенных в строгом порядке, но без видимой логики. Алин провел пальцем по одной из линий, чувствуя легкое углубление, словно буквы были не написаны, а выгравированы с необычайной точностью. Он принес все свои справочники по криптографии и древним алфавитам, но ничто не подходило. Это было как будто письмо пришло из мира, где правила письменности были совершенно иными.