Уголовно-правовой запрет. Теоретические основы и особенности реализации в профессиональной медицинской деятельности Наиль Идрисов

© Н. Т. Идрисов, 2025

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2025

С древнейших времен, с момента первых ростков социализации, человечество нуждается в средствах регулирования отношений между индивидами. Отграничение дозволенного и запрещенного является не только способом обеспечения свободы субъекта, но и его безопасности. Безусловно, основным средством регулирования отношений в связи с обеспечением безопасности индивида является запрет. Возникновение и развитие запрета напрямую коррелирует с социальным генезисом посредством сложной взаимосвязи, симбиоза, в котором запрет отражает эволюцию социальных норм, ценностей, интерпретации мира, технологического процесса, а также роли человека и государства в онтологии социального бытия.

В протообществах запреты основывались на инстинктивных, неосознанных психоэмоциональных механизмах, объясняли устройство мироздания первым представителям человечества, являлись истоками социальной информации, заложили фундамент в институционализацию семьи, культуры, производства. Первейшие запреты формировались как результат контакта человека с познаваемым внешним миром, отражали развитие его сенсорной системы, эволюционно создавая правилосообразную сферу его сознания, отвечающую за прием, обработку информации о возможном и запрещенном, редуцируя на основе этих знаний первоистоки социального поведения первобытных людей.

В традиционных обществах запреты получили форму религиозных догм, основывались на мифах, обычаях и уже устоявшихся социальных иерархиях. Нарушение таких запретов рассматривалось не просто как социальное правонарушение, а как оскорбление божеств и духов, что может привести к мистическим карам.

С развитием общественных и технологических процессов возникли социальные проблемы, которые потребовали иного содержания властных велений о недопустимости вредоносных поведенческих актов, а также механизмов обеспечения социальной дисциплины в условиях бурно развивающегося социального взаимодействия. Стремительное развитие социальных транзакций порождало в том числе негативные последствия (преступность и иные девиации), противодействие которым стало задачей особых видов государственно-властных велений – уголовно-правовых запретов.

Эволюционируя от религиозно-моральных норм к рациональным и гуманистическим правовым принципам и положениям, запреты отражают сложный путь развития человеческого общества и понимания роли права в регулировании общественных отношений.

И сегодня правовые запреты находятся в центре формирования социальной реальности, являясь важнейшим инструментом социального управления. На Форуме безопасного интернета в Москве в 2019 г. член Совета Федерации Елена Мизулина заявила: «Что такое право? Это и есть самая большая несвобода. Я вам могу сказать, что чем больше прав у нас будет, тем менее мы свободны, потому что право в отличие от запрета – это когда ты должен действовать, и только таким образом, как написано в законе… Говорят, что депутаты только всё запрещают, но это совершенно ложное представление. Запрет – это как раз есть то, где человек свободен, потому что он говорит: это нельзя, а все остальное – как хочешь»[1]. Сказанное сенатором демонстрирует непрекращающуюся актуальность одной из древних и важнейших онтологических для общества проблем – поиск баланса между дозволенным и запрещенным, такого баланса, который, с одной стороны, гарантирует фундаментальные интересы индивидов и групп, а с другой стороны, создает условия для социального и личного прогресса. Среди правовых запретов наибольшим потенциалом такого гарантирования обладают уголовно-правовые запреты, противостоящие наиболее опасным формам человеческого поведения и обеспеченные уголовным наказанием (в том числе смертной казнью) как побудительным оператором соблюдения таких исключительных государственно-властных велений.

Действительно, роль уголовно-правовых запретов в гарантировании социальной дисциплины растет с каждым днем. Данный вывод основан на результатах исследования новеллизации уголовного закона, явным направлением которой стала обширная легализация уголовно-правовых запретов. Нами посчитано, что по состоянию на 13.01.2025 в Уголовный кодекс РФ внесены изменения 331 федеральным законом и 13 постановлениями Конституционного Суда РФ. При этом изменения в Общую часть уголовного закона вносились 117 федеральными законами. Иными словами, правотворец в качестве основного направления реформирования уголовного законодательства выбирает легализацию уголовно-правовых запретов. О неоднозначности такой новеллизации Особенной части уголовного закона пишет С. А. Маркунцов: «Всего за неполный 21 год действия количество составов преступлений, содержащихся в Особенной части УК РФ, выросло с 534 до 878, то есть на 64,5 %. Изменения, вносимые в Особенную часть УК РФ, зачастую были бессистемными, непоследовательными, противоречивыми и оттого бессмысленными»[2].

Следует заключить, что такой темп новеллизации уголовного закона обусловлен, с одной стороны, фактическим признанием за уголовным правом роли основного гаранта социальной дисциплины. С другой стороны, легализация уголовно-правовых запретов представляет социально-правовой феномен, подчиненный особым правилам генезиса и применения. Нарушение таких правил влечет «обесценивание» уголовного права (А. Э. Жалинский), разрушение его «скреп», закрепленных как в Общей, так и в Особенной части уголовного закона (Н. А. Лопашенко). Результатом такой новеллизации становится «деформация права (патология правотворчества)», когда нарушаются технологии правового нормирования и соционормативная система теряет свою однозначность (Г. К. Варданянц). Более того, произвольное и легитимированное внедрение в социальную реальность уголовно-правовых запретов посредством запрещающих норм уголовного права влечет нарушение как внутриотраслевых, так и межотраслевых связей элементов правовой системы (А. Г. Безверхов), образуется «правовая декомпрессия» (патология правоприменения), когда снижается или нарушается частота или качество правовых интеракций (Г. К. Варданянц). В условиях современной стремительной трансформации социально-правовой реальности уголовно-правовой запрет требует переосмысления как с точки зрения определения его правовой природы, так и с позиций необходимости выработки правил его легализации, которые должны обеспечить эффективное редуцирование запретом социально позитивного поведения лица.

В настоящем исследовании предпринята попытка такого переосмысления. Уголовно-правовой запрет рассмотрен с позиции междисциплинарного подхода, объединяющего методы социологии, антропологии, кибернетики, информатики и синергетики. Применяемый авторский подход предлагаем именовать парадигмой социально-информационного обоснования уголовно-правового запрета. В отличие от известных новейшей теории уголовного права специальных исследований уголовно-правового запрета (С. А. Маркунцов[3], А. Ю. Алаторцев[4]), предлагаемая система знаний о структуре и содержании уголовно-правового запрета позволяет рассмотреть данный социально-правовой феномен не только с формально-юридической точки зрения, но и раскрыть условия и правила эффективной легализации такого государственно-властного веления, а также установить механизм редуцирования уголовно-правовым запретом социального поведения человека. Применяемая в настоящем исследовании авторская парадигма исходит из информационной природы уголовно-правового запрета, источником такой информации является социальная реальность, а средствами ее изъятия, определения актуальности, достаточности, достоверности и устойчивости являются методы социологии.

Исследование уголовно-правового запрета как особым образом структурированной властной социальной информации предполагает не только выявление общих закономерностей легализации и реализации таких властных велений. В разных сферах социальной реальности уголовно-правовой запрет обнаруживает некоторые специфичные технологии и последствия. Особенно это положение актуально для таких уникальных сфер общественной жизни, как здравоохранение. Специфика реализации уголовно-правового запрета в данной сфере сопряжена с особой ролью этих социальных транзакций, гарантирующих жизнь и здоровье человека, онтологию общества и безопасность нации и государства. Поэтому вторая часть исследования посвящена регламентации и реализации уголовно-правового запрета в процессе осуществления профессиональной медицинский деятельности, что позволяет выявить прикладные показатели эффективности легализации и реализации уголовно-правового запрета.