При этом верно отмечал А. Г. Братко: «Но правильно ли, что запреты обращены только к антисоциальным лицам? Если да, то получается, что граждане, обладающие высоким моральным и правовым сознанием, не соблюдают их, раз они им не адресованы. Что же они в таком случае соблюдают? Если только моральные нормы, то их поведение объективно соответствует требованиям правовых запретов и, следовательно, они соблюдают также и последние. Отсюда можно сделать вывод, что запреты адресованы всем гражданам, а не только тем, кто склонен их нарушать»[23].

3. Важным признаком правового запрета является его объективация в юридической форме. Запрет становится правовым, когда становится нормой права и обретает соответствующие признаки, включая закрепление в источниках права. Норма права, легализованная в формальных источниках права, выступает особым средством трансляции властной социальной информации по каналам информационной матрицы общества. В. И. Игнатьев и Ф. И. Розанов пишут: «Поскольку информационная матрица – это функциональная среда каждого человека, то опосредованно информация от управляющей структуры доходит до каждого конкретного индивида. В процессе выполнения указанных действий человек меняет свойство среды, что, в свою очередь, приводит и к изменениям в информационной матрице. На основании изменений информационной матрицы управляющая структура получает сведения о том, что ее указания были выполнены»[24]. Норма права в информационной модели общества выступает универсальным инструментом опосредованного взаимодействия государства и индивида, обеспечивающая сохранность и целостность социальной системы.

Таким образом, правовой запрет – это объективированное (закрепленное) в правовых актах государственно-властное веление о недопустимости социально опасного поведения, обеспечиваемое к исполнению принудительной силой государства в целях обеспечения социальной дисциплины.

Т. А. Едкова справедливо заключает: «Общетеоретическая конструкция правовых запретов „опредмечивается“ в отраслевых юридических науках и получает свое конкретизированное нормативное закрепление в отраслевых нормах. В каждой отрасли права запреты имеют свое собственное предназначение, свои цели и функции. Особую ценность они имеют для отраслей деликтного права…»[25]

При этом ряд ученных продолжают детализировать отраслевую классификацию правовых запретов, выделяя подвиды отраслевых правовых запретов.

Так, С. А. Маркунцов предполагает, что уголовно-правовые запреты делятся на фактические и формально-юридические: формально-юридический запрет содержится в статьях Особенной части УК РФ, фактический запрет включает формальные запреты и запреты неоконченных преступлений[26]. По степени отражения объективной реальности этот ученый выделяет реальные и фиктивные уголовно-правовые запреты (фиктивные уголовно-правовые запреты не отражают реальной структуры и систему общественных отношений)[27].

Е. К. Варийчук предлагает классифицировать налогово-правовые запреты на адресованные к государственным органам и направленные на защиту прав налогоплательщиков[28].

Гражданско-правовые запреты классифицируют на субъективные и объективные (как элемент нормы права и элемент правоотношения)[29].

Ряд классификаций правовых запретов характеризуются логическим пересечением и перекрыванием элементов[30].

Представленные примеры классификации правовых запретов, с одной стороны, характеризуются разнонаправленностью (может быть, даже хаотичностью оснований и методов классификаций), с другой стороны – свидетельствуют о сложности такого явления, как правовой запрет.