Ты лучший! Я лучший! Стеклянный Голос

“Какой же молодец мой внучок!” – прозвучал надтреснутый голос бабушки Марка, перемежаясь старческим хлопаньем в ладоши. Её слова всегда опьяняли его детскую душу. Поднявшись, бабушка неловко уронила красный плед на пол, и раздавшийся хруст коленей напомнил о её преклонном возрасте – звук, похожий на ломающиеся вафли, хрупкий и болезненный. Подойдя к Марку, она погладила его по русой голове, и в её глазах мелькнуло что-то среднее между любовью и отчаянием. “Вот вырастешь, внучек, всё у тебя будет: и богатство, и слава! Ты очень умный малый,” – пророчествовала она, словно предрекая судьбу. Чёрные глаза Марка заблестели, самодовольство едва заметно приподняло его подбородок. “Ладно, мамуль, нам надо ехать,” – прервала идиллию высокая мать Марка, взяв его за руку. Вторую руку мальчика перехватил отец, чья залысина, казалось, символизировала утекающее время и несбывшиеся надежды.Звуки детского смеха и плача смешивались в ушах Марка, образуя странный, почти болезненный диссонанс, пока он, склонившись над листом бумаги, пытался изобразить вазу с цветами. В детском саду царила атмосфера хаоса и невинности. После того, как дети закончили свои работы, воспитатели организовали художественную выставку, пригласив родителей. На следующее утро отец Марка, немногословный и уставший, пришел на выставку. Взяв сына за руку, он внимательно осмотрел картины других детей. “Мама не смогла прийти, у нее проект, а мне через два часа на работу,” – сказал он, слегка похлопав Марка по спине. “А тут, знаешь, есть очень даже хорошие рисунки,” – добавил он, стараясь казаться заинтересованным. “Вот мой,” – с гордостью показал Марк. “Вау! Да это самый лучший!” – с преувеличенным энтузиазмом воскликнул отец, подбадривая сына. Большинство родителей нахваливали работы своих детей, но были и те, кто не скупился на критику. “Ты мог бы нарисовать лучше,” – холодно заметила мать Луиса. Луис, с покрасневшими от обиды глазами, сдерживал слезы. Он не понимал, почему других хвалят, а его – нет. Марк, самодовольный и гордый, удалился, а Луис остался стоять, сжимая кулачки и безуспешно пытаясь сдержать подступающие слезы. Слова матери – жестокий приговор – эхом отдавались в его маленьком сердце.

Для маленького Марка годы пролетали с быстротой ускользающей мечты. И вот, торжественный день – он идет в школу. В этот знаменательный момент собралась вся семья: папа, мама и даже бабушка, приехавшая из соседнего города, словно вестник из прошлого. Марк был одет в белую рубашку, безупречно выглаженную, словно символ чистоты и невинности, и строгий синий пиджак, который казался ему немного сковывающим. Рядом с ним стоял Луис, его знакомый еще с детского сада, но в глазах мальчика уже читалась какая-то отстраненность, словно он предчувствовал неизбежное соперничество. К родителям Марка подошла мать Луиса, женщина с усталым лицом и печальными глазами. “Вы тоже решили отдать сына в эту школу?” – спросила она, словно ища утешения в чужом одобрении. Мать Марка кивнула, словно не желая затягивать разговор, словно чувствуя в этой женщине угрозу благополучию своего сына. Но отец Марка, напротив, с готовностью подхватил тему: “Школа хорошая, одна из лучших в нашем городе. Прекрасные учителя, отличные возможности…” – говорил он, словно пытаясь убедить не только её, но и себя самого. Мать Луиса вздохнула: “Вот-вот… А его отец этого не понимает. Мало того, что оставил нас, так еще и не помогает!” В её голосе звучала горечь и обида. Отец Марка неловко улыбнулся, словно чувствуя себя виноватым за чужое несчастье. Торжественная часть закончилась, оставив после себя ощущение фальши и наигранного веселья. Уже завтра для Марка начиналась новая жизнь, полная надежд и тревог. Прошло полгода. Марк с гордостью приносил домой звездочки – свидетельство его успехов. Мать Марка, сияя от гордости, целовала и обнимала его: “Ты у нас вон какой умный! Просто гений!” Из соседней комнаты раздался голос отца: “Молодец, сынок! Не сбавляй темп! Так держать!” Марк, воодушевленный похвалой, с удвоенным энтузиазмом принялся самостоятельно изучать новую тему по математике, словно стремясь оправдать возложенные на него надежды, словно чувствуя на своих плечах тяжкий груз чужих ожиданий.

Марк рос, и вместе с ним росли его амбиции. Теперь ему четырнадцать, и он увлечен баскетболом, хотя трехочковые броски упорно не желали покоряться. С маниакальным упорством, раз за разом, он оставался после тренировок, чтобы оттачивать свой бросок, словно пытаясь выжать из себя максимум возможного. Тренер, старый, высокий, усатый мужик, наблюдавший за ним с тяжелым вздохом, не выдержал и обратился к нему: “Марк, ты спешишь. Успокойся, отдохни. Все равно за один день таким броскам не научишься”. Марк не ответил. Пот градом катился по его лицу, он выдыхался, но продолжал бросать, словно одержимый. “Я закрываю зал,” – сказал тренер, и в его голосе звучала усталость и безнадежность. Марк бросил мяч, но тот, предательски звякнув о дужку, вылетел из кольца. Схватив вещи, он быстрой, почти бегущей походкой покинул зал и скрылся в раздевалке, словно бежал от самого себя. Дома мать, с привычной заботой, поставила перед ним тарелку спагетти. “Опять эти макароны?” – раздраженно спросил он, словно еда была личным врагом. “Да, Марк, они еще остались с обеда,” – виновато ответила мать. “Я не хочу!” – с отвращением отодвинул от себя тарелку Марк. “Марк, так нельзя делать! У половины людей на нашей планете нет еды, а ты тут такое показываешь!” – упрекнула она, пытаясь призвать его к совести. “Я не буду! Сказал же!” – огрызнулся он, и в его голосе сквозила неприкрытая злость. Он ушел в свою комнату, словно спасаясь от материнской опеки. Усевшись за компьютер, он стал смотреть видео одного из автоблогеров, рассказывавшего о новой модели кабриолета. Марк смотрел пустым, ничего не выражающим взглядом, словно пытаясь заполнить пустоту внутри себя красивой картинкой. Дверь со скрипом отворилась. “Сынок, как там у тебя успехи в баскетболе?” – спросил отец, пытаясь завязать разговор. “Нормально,” – сухо ответил он, не поднимая глаз от экрана. “Точно нормально?” – настаивал отец. Марк молчал. “Посмотри на меня,” – приказал отец, и в его голосе послышались нотки раздражения. “Нет,” – ответил Марк. “У меня не получаются трехочковые броски.” “Кто тебе это сказал?” – нахмурился отец. “Тренер…” Отец встал и заходил по комнате, словно зверь в клетке. “Он старый хрыч! Ты очень хорош для его команды! Я тебя переведу в другую команду, завтра же!” “Не надо, пап,” – пробормотал Марк, но в его голосе уже чувствовалась какая-то неопределенность. Затем, словно очнувшись, он снова посмотрел на экран компьютера, где красовался красный кабриолет – символ успеха и благополучия. “Хорошо,” – сказал он, словно соглашаясь на сделку с самим собой. “Так, может быть, будет лучше для меня…”

Как и обещал, отец перевел Марка в другую спортивную школу, но и там его редко выпускали на корт. Он, словно заколдованный, больше не мог элегантно приносить очки команде; даже штрафные броски, казалось, насмехались над ним, предательски промахиваясь мимо цели. После очередного матча, проигранного в спортивной злобе, у него случился конфликт с товарищами по команде. “Да ты даже попасть не можешь!” – издевательски бросил один из капитанов команды, словно вынося приговор. “Зачем тебя вообще взяли?” – подхватил другой парень, злорадствуя над его унижением. Марк, сжав зубы до скрипа, резко встал и, не выдержав, выкрикнул: “Пошли вы все!” – и добавил с ненавистью: “Я лучше вас играю, инвалиды!” Он покинул их, оставив за спиной хохот, полный презрения и насмешки. Вернувшись домой, он швырнул спортивную сумку на пол. Мать, встревоженная его видом, робко спросила: “Что случилось?” “Я бросаю баскетбол!” – раздраженно выпалил он, словно освобождаясь от тяжкого бремени. “Не буду я больше заниматься этим! Надоело!” Мать попыталась возразить, предостеречь его от необдуманного шага: “Может быть, стоит подождать отца, посоветоваться с ним…” “Нет!” – отрезал он, словно обвиняя мать во всех своих постоянных поражениях. Она подошла и обняла своего сына, стараясь утешить его: “Ведь у тебя так хорошо все получалось… Наверное, зря ты оставляешь…” Марк лишь молчал, не в силах вырваться из оков разочарования и обиды. В его молчании слышался отголосок утерянных надежд и сломленных амбиций.

Марк закрылся в своей комнате, словно пытаясь спрятаться от мира, от собственных неудач. Мысли роились в его голове, как злые пчелы, жаля его изнутри. Он чувствовал себя преданным, никчемным, выброшенным на обочину жизни. Злость на самого себя, на тренеров, на товарищей по команде, на весь мир клокотала в его душе. Он включил компьютер и принялся бездумно листать ленту новостей. Вдруг его взгляд остановился на видеонарезке с футбольными матчами, где ловкие игроки с легкостью обводили соперников и забивали голы. Завораживающая пластика движений, страсть на лицах, рев трибун – все это словно гипнотизировало его. Раньше он никогда не интересовался футболом, но сейчас, в момент глубочайшего разочарования в баскетболе, это показалось ему глотком свежего воздуха. Он кликнул на видео, словно ища спасения. Через несколько часов Марк уже просматривал обучающие ролики, изучая технику ударов и тактические схемы. Его глаза загорелись, в голове зароились новые надежды. Он почувствовал себя способным на что-то большее, чем просто бегать с мячом по баскетбольной площадке.