Кощеев – парень, которого я люблю (да-да, с этим надо смириться), сейчас на мальчишнике. В замке оборотней. Где, наверняка, есть бабы. Бабы в коротких платьях. Бабы с хвостами. Бабы с когтями, не факт что метафорическими.

Срочно надо что-то делать!

Нет, на Трёху я не пойду. Не потому что боюсь, а потому что один нехороший некромант не отдал мне бабушкин кулон, без которого телепорт – как русская рулетка без револьвера.

Позвонить и спросить: «А вы там случайно без баб?» – нет, спасибо, у меня ещё есть остатки гордости.

Что делать? Написать СМС: «мне плохо, приедь»? Ага, а потом Ярик обидится и заявит, что я токсичная подружка.

Короче, почему я веду себя, как ревнивая жена, если я не жена? И даже не его?

Вскакиваю с дивана, иду к шкафу. Там, под грусть фанфар, достаю коробку с косметикой. Ту самую, к которой не прикасалась года два, решив однажды стать эталоном естественной красоты. Но сегодня – день великого отступления.

Завиваю волосы плойкой. Чуть-чуть, чтобы выглядело, будто просто родилась с такими локонами. Лак. Расческа. Немного магии – и вуаля, воздушная гривуня готова. Макияж – лёгкий контуринг, глаза в пол-кошки, губы красные, как закат на границе скандала.

В шкафу нахожу белое платье с пышными шелковыми рукавами и цветной нашивкой по декольте – мамино творчество. Ещё недавно оно было мало. А сейчас сидит так, как будто мама шила его на случай, если я решу однажды устроить эффектный срыв.

Надеваю туфли на тонком каблуке, встаю перед зеркалом в прихожей и придирчиво изучаю своё отражение. Эм… Вроде ничего. Но всё равно чувствую себя пугалом с претензией на богиню. Видимо, диагноз: хроническая самоирония.

И тут – вспышка света из гостиной. Магия. Телепортация. И голос:

– Варя?

Мля. Я же не выкинула пачку из-под чипсов!

Когда Дима вышел в коридор, я застыла. А он застыл, глядя на меня. И как теперь объяснить, что я не собиралась на свидание с его демоном ревности?

Он смотрел на меня с тем странным выражением лица, которое бывает у мужчин, увидевших нечто между катастрофой и откровением. Щёки пунцовые, взгляд горит, челюсть напряжена. Я на автомате прикрываю грудь – чисто инстинкт.

– Очень плохо? – тихо спрашиваю, готовясь к трёхтомнику сарказма.

– Ты… прекрасна, – выдохнул он, глотая нервно. И я поняла, что трёхтомника не будет. Будет томление, нерв и какие-то срывы по линии “он меня сейчас съест или унесёт в спальню”.

– Ты куда-то собралась? – с трудом выговорил он.

– Нет. Просто… решила проверить, влезаю ли в это платье, – лгу, как дышу. То есть – тяжело, со свистом и паникой.

– У Яра идея. У его невесты девичник. Хочешь к ним? – отводит взгляд, опирается о косяк. Я киваю слишком рьяно.

Даже если не хочу – пусть думает, что хочу. Потому что если он уйдёт, я тут себя накручу, доведу до истерики и пойду рыдать в холодильник. Нет уж! Лучше я посмотрю на стриптизёров и сделаю вид, что жизнь прекрасна.

Дима протянул руку, я её тут же схватила, прильнула к его груди, зажмурилась – и вихрь телепортации закружил нас, унося к новым приключениям.

Когда я наконец отлепилась от цепких рук Кощеева, вокруг уже не было ни родной квартиры, ни моего уютного дивана, ни даже хоть какого-то признака цивилизации. Мы стояли посреди огромного зала, вырезанного будто бы изо льда одним капризным ледяным великаном. Стены – лед, пол – лед, потолок – угадай что? Правильно, ещё лед. Всё сияло холодным голубым светом, как будто попала в интерьер холодильника после визита Снежной королевы с дизайнерским образованием. Ни тебе дерева, ни гвоздика, ни даже коврика у входа. Роскошь по-зимнему: хрустальная тоска.