Мариша, услышав последние слова, не сдержала восторга и обняла хозяйку дома. Борис Беримирович не повёл и бровью, однако глубоко в душе он был счастлив за своего сына.

***

– «Чумка»?– Перебил рассказчика Чуриков на слове, доселе ему не знакомом.

– Вот скажи-ка мне – на что это слово похоже?– Чуть потупив голову, ответил вопросом на вопрос врача бухгалтер.

– Хм-м-м… На чуму,– растеряно ответил Чуриков.

– Верно, только с чем у Вас оно ассоциируется, товарищ? Вы же всё-таки – врач как-никак,– подмигнул Витыч.

– Ну, это меняет дело!– Изобразил Чуриков сарказм.– Со смертью, наверное.

– Вот это уже ближе, правда не совсем в точку. Эх, представь себе смерть, которая оживляет, а после повторной кончины – попав в почву, создаёт настолько плодородный слой, что урожай можно за месяц-два вырастить. Как раз таки земля-почва и есть «Чумка»,– попытался объяснить Виталий Альбертович, после слов которого уже Игнат Эдуардович поперхнулся блином и попытался его запить чаем, так как вспомнил свой сон, где фигурировали точно мёртвые или ещё не совсем существа.

Никто внимания этому не придал, а Чуриков больше не хотел участвовать в допросе. Рассказчик продолжил.

***

Альберт выдержал недолгую паузу, оглядев всех. Стало прохладно.

– Если вкратце, то не всё так уж гладко. Говорят, что видели целые стаи нежити неподалёку от "Чумки". Ведётся строгий контроль над территорией,– все слушали его внимательно, не перебивая, стараясь ничего не упустить из речи.

– И из-за этого ты получил землю?– Прозвучало из уст Ольги.

– Ну,– вздохнул печально муж, оторвав себе кусочек хлеба,– ты сама понимаешь… Везёт только дуракам.

– И ладно! Я – счастлива, и любая неприятность не сможет мне помешать радоваться, покуда ты, дорогой, со мной.

– Иди ко мне,– потянулся Альберт к Оле, которая взаимно потянулась к нему.

Любой бы в этот момент почувствовал себя как-то неловко, но это не про дядю Борю, облизывавшего тарелку, в которой некогда был ни в чём не повинный, кроме вкуса и аромата, суп: он совершенно не обращал на них никакого внимания, будто бы тот находился в своём мирке, для которого единственная цель была в том, чтобы набить живот, а может и нет.

– Молодые!– Вдруг раздалось из уст дяди,– Я малёха подслушал Вас волей-неволей. Спешу напомнить,– указал он ложкою на мужа.

– Дядь Борь, вот вы – как всегда, точны как часы, но не в то время.

– Простите-с… Мариша! Где ты, баба окаянная!?– Возмутился Борис Беримирович и вышел из комнаты, хоть и сделал он это не ради Мариши.

И вот влюблённые остались наедине. Вот только зачем она им? Казалось, что вся Вселенная предоставила паре шанс остаться одним. Даже дядя Боря не смел им мешать. Однако молодожёны не хотели того. Они нуждались в чём-то ином, потому те сидели в тишине, как бы не замечая друг друга.

– Я считаю, что…

– И я так считаю,– перебила Альберта жена, да с таким пониманием и глубиной, что точно один разум на двоих.

– Ну-с, прошу к десертику-с,– ввалился с грохотом со счастливой улыбкою дядя Боря в трапезную, встав столбом в дверях, мешая Марише пройти с подносом угощений и вкусностей,– Простите-с, Мариш!– извинился за свою невнимательность дядечка, кой уже никогда не расстанется со словоерсом, впившегося в человека на подкорке.

Альберт встал из-за стола, чтобы помочь освободить место под поднос, а Афина пошла к служанке, у которой руки тряслись и прогибались под тяжестью подноса.

– Видимо, постарались Вы на славу: столько булочек!– Заметил хозяин дома, передвигая тарелки дальше на край, создавая тем самым вид этакого котлована, нежели стола с блюдами, в центре которого образовывалась большая дыра, не заполненная ничем,– Вот, давайте-ка сюда, аккуратненько. Фух, вроде бы всё!