– Мог бы ты рецептик дать? Я бы его жене отдал и довольствовался бы кулинарным гением у себя дома.

– Мог бы, только соль не в этом,– подметил хозяин, закручивая блинок в трубочку.

– А в чём же?

– Ну-ка, просим, просим,– спохватился врач, который, в отличие от Альбертовича, складывал блин в треугольничек.

– Вы удивитесь, но дело-то в муке!– Показал бухгалтер на мешок с надписью – «Мука».– Я сам её смалываю.

– Да ладно! Никогда бы не поверил, что мука способна повлиять на вкус,– удивился Чуриков, наливая чай в свою кружечку, украшенную старой родной гжелью.

– Твоя мельница, что ли, там стоит?– Спросил Игнат своего бывшего коллегу.

– Да, а разве я тебе этого не говорил?– Почесав макушку, вспомнил.– А, точно, я же Саше-то рассказывал. Совсем старый стал.

– Ясно, старикашка,– ухмыльнулся Эдуардович.– Мне вот что не понятно – откуда у тебя земельный участок с настоящим домом, с водопроводом и не только, да ещё и с мельницей в придачу? Что-то не припомню, чтобы ты об этом распространялся.

– Ну, хорошо. Коли никто никуда не торопится, то поведаю вам свою историю. Дело было ещё до Великой Русской революции. Землица сия принадлежала ещё моему отцу, а до него моему деду…

***

1898 год, в одном из районов Санкт-Петербурга.

Чуть слышался вдалеке стук колёс пролётки, то тут же в квартире начинались паника и хаос, из которых вот уже седьмую неделю первой выходила молодая красивая девушка лет двадцати пяти. Несмотря на свой не самый большой рост, она никогда в обществе не считалась маленькой. Её стойкий и бойкий характер делали её выше и сильнее: именно поэтому эту девушку в народе прозвали Афиной. Во время всякой суматохи в доме звучали всё те же слова: «Ольга Валериевна, ну, куда вы? Не надо вам себя напрягать, сейчас он сам к Вам поднимется»,– на что шёл извечный ответ: «У каждого свои недостатки: кто-то – пьёт, кто-то – людей на кол сажает, а я, сука такая,– люблю»,– после чего никто больше не осмеливался ни добавить, ни убавить. На улице стоял месяц декабрь. Лютая вьюга злилась на проспектах Петрова града. Однако, что может остановить человека, когда он чувствует? Уж точно не слова или погода…

Выбежавшая лишь в одном накинутом пальто, Ольга спешила к пролётке. Навстречу к ней выходил её муж Альберт Фёдорович, местный прокурор, который на этот раз всё-таки поднял в воздух свою жену, восклицая:

– Она наша! Мы добились этого спустя столько недель!

– Слава тебе, Господи!– Взглянув на небо, поблагодарила Ольга Всевышнего за сию благодать, а после, словно бы клешнями, вцепилась в шинель Альберта и, прижав его к себе, поцеловала в губы искренне и по-настоящему. Они бы так и простояли до самого обморожения, если бы не голос служанки, кричавшей им, боясь высунуться из окна дома. К молодым вышел дядя Боря, дрожавший, как зайчик под кустом, и державший им дверь, ворча себе под нос, но всё же лицо у него оставалось добрым и тёплым.

Стол уже был накрыт всевозможными вкусностями к приходу главы семьи. Конечно, не без салата, который он так любил. Из кухни доносился приятный манящий запах. Первым же уселся за стол голодный дядя Боря, взял ломоть хлеба, грубо нарвал его на более мелкие кусочки. Подошедшая служанка Мариша не дала ему и крошки откусить, пока не сели Альберт с женой. Впрочем, как и всегда за обедом, после того как все заняли свои места, когда в тарелки был налит суп, начались расспросы. Последние новости были воздухом, каким дышала семья во время застолий.

– Ну-с, поведайте нам-с каково оно и с чем его едят,– просил дядя Боря, бывший крепостник.

– Да, милый, расскажи про «Чумку», тем более мы там вскоре будем жить!– Радовалась Ольга, державшая руку своего мужа, не отводя от него глаз.