— Трусики у тебя забавные, — сдавленно говорит Урош то ли в желании разрядить обстановку желтыми утятами на хлопковых шортах, то ли реально удивлен моим странным выбором белья.

Ну, извините! Я не планировала свиданку с тремя пьяными оборотнями в ночном лесу! Да у меня и нет особенных трусов для таких ситуаций.

— Они удобные, — я сглатываю и сжимаю кулаки.

Какая дикость. Стою в трусах перед тремя мужчинами, чьи эрегированные хозяйства и не думают падать, и не предпринимаю попыток сбежать. Нет. Я не переживу насилия с их стороны, а они вряд ли будут в состоянии сдержаться, если я сорвусь с места. Могут в запале неистовой страсти и злобы покусать меня и когтищами своими исполосовать.

— Снимай, — шипит Урош и руку протягивает.

Подчиняюсь. А что мне делать? Вернусь из леса и оставлю честный отзыв на службу доставки от имени сотрудника. Предупрежу, чтобы девочки не покупались на бонусы, кепки и даже на брелки, а если позарились, то пусть отказываются от сомнительных заказов в лес.

Вскидываю подбородок и вручаю трусы Урошу, который обнажает зубы в улыбке и зарывается носом в утят. Я от неожиданности охаю и отшатываюсь, а меня за плечи сзади хватает Горан. Урош с шумом втягивает воздух, а затем вскидывает лицо к потолку. Мышцы его на шее, плечах и груди бугрятся, и он сквозь зубы глухо рычит.

— Зачем? — жалобно поскуливаю я.

— Запомню твой запах, — передает трусы Йовану и смотрит на меня горящими безумием глазами, — он ведь изменится этой ночью.

— Не надо, — попискиваю на Йована.

Но кто будет слушать глупую и пунцовую девицу? Меховые образины — не самое страшное. Куда жутче наблюдать, как бородатый и голый мужчина с чувством и глухим рыком утыкается носом в твои трусики.

— Извращенцы, — я почти рыдаю, когда Горан вырывает утят из руки Йована. — Прекратите.

— Мы еще не начали, — зло отвечает Горан и прикладывает трусики к лицу, а затем воздух вибрирует от его рыка, который отзывается во мне не страхом, а слепой похотью.

— И что теперь? — спрашивает Урош, когда меня ведет под слабостью в сторону.

Я опускаюсь на подлокотник и приваливаюсь к спинке кресла. Будь тут один оборотень, он бы уже все свои дела сделал и с чувством выполненного долга выпнул бы меня из дома, а тут каждый хочет оставить свой запах и пометить залетную даму. Вряд ли они договорятся, потому что их спины покрылись шерстью, а кулаки сжаты. И на мне лежит ответственность за разрядку обстановки и улаживание возможных конфликтов.

То есть меня отымеют, а еще я должна маневрировать и успокаивать агрессивных извращенцев, чтобы само действо прошло без разодранных глоток и оторванных хвостов. Это нечестно. Покусываю кончик языка, чтобы немного прийти в себя и понять, как сгладить острые углы и привести волчков к принятию очень непростой ситуации. Их надо отвлечь.

Тянусь к штанам и достаю из кармана телефон.

— Вы так много рычите, господи, — я листаю плейлист и тру бровь. — Я уже поняла, что вы очень злые, опасные и Альфы. Все трое. И каждый из вас замечательный, особенный и любит женские трусы.

Касаюсь иконки с треугольником, нажимаю на кнопку громкости, и из динамиков льется густая и чувственная мелодия с нежным женским вокалом. Я должна выйти живой, относительно целой и без кровавой бойни. Бабушка однажды говорила, что важно быть хитрой с мальчиками, когда меня в младшей школе дергали за косички.

Я ждала от нее утешения, а не советов, как с мелкими уродцами заигрывать и кокетничать. Мне было восемь! В общем, бабулю я не послушала и вдарила малолетнему мудаку портфелем по голове, а меня толкнули в лужу. Сейчас мне грозит совсем не лужа и грязь в волосах.