Утюг меж тем ни на секунду не останавливался, с любовью разглаживая уже невидимые морщины на калошках.

– Нам бы отметить прибытие, встречу, но у меня сегодня сход… день рождения друга – опаздывать не положено. На следующем автобусе я должен убыть… и окрикнул дневального. – Вахта! Крылова ко мне, быстро!

– Какой сход?! У тебя тут уголовщиной пахнет, – и Снайпер помахал кепкой, как веером, перед носом начкара. Но тот строчил, как из пулемета:

– Завтра заканчивается разгрузка, крейсер снимается – в завод… А вы – в дальние моря, завидую. У нас разные курсы…

Старшина вошел без доклада, и на каплея старался не смотреть.

– Крылов! Вечерний и утренний распорядок дня – как положено! Я приеду рано. На пирс – ни шагу!..

– Да там никого нет, штормит же…

– Кто сегодня на вахте? Где старшина Марсюков?

– Он во вторую смену. Дрыхнет где-то…

– Оружие под роспись! Все понял? И найди Марсюкова, на «Дерзкий» пополнение прибыло… – еще не закончив распоряжений, лейтенант стал стремительно переодеваться.

Старшина, даже не кивнув, вышел из караулки, хлопнув дверью. «Сходной» на секунду онемел, чувствуя неловкость от хамского поведения подчиненного.

– У нас на крейсере, будь ты хоть господь бог, но признавать тебя будут только за срок службы именно на нем… Ничего, эти уйдут, с остальными у меня все схвачено… Это Горшок, наглец, на него влияет. Марсюков вам все расскажет! – и «летеха» сорвался, как торпедный катер в атаку…

Снайпер вышел следом, но увидел только «дипломат», молнией стрельнувший за угол. К караулке в это время подъезжала машина-фургон. Из нее шустро выскочил морячок в белом халате и стал выгружать термоса с ужином для личного состава…

– Вы сегодня ранние! – крикнул ему старшина Крылов.

– Праздник на кону! забыл? – весело откликнулся кок, похожий на вестового счастья.

А в караулку, едва не задев новичка-офицера, уже «пролетели» два худющих матроса – готовить стол и посуду. Двигались они рывками, словно демонстрируя крайнюю степень «зашуганности».

…Аппетитный запах разваренного мяса и пшенной каши быстро достиг штабеля, где в уютной нише недалеко от ценного корабельного груза, закутавшись в меховое офицерское пальто, сладко дремал старшина 1 статьи Павел Марсюков. Сквозь сон он слышал разборки у караулки, но все они ему давно надоели. Не шевелясь, слушал ворчание прибоя и следил полет крупных чаек в сером небе. В море среди пенных гребешков качалась красивая гирлянда из судов и кораблей… Но ничего кроме скукоты и раздражения эта живая красота у старшины не вызывала. Взгляд его был незрячим. Море… Оно давно стало для него шумной декорацией и тупым свидетелем человеческих гадостей и слабых попыток сопротивляться им. Каких-то полтора года назад, до службы, любой книжный эпизод о море мог вызвать больше чувств, восторга, чем этот вид живого моря…

Солнце ушло за сопку, ветер усиливался и холодал. На душе копилась звенящая гнусь… Одна радость – еда по расписанию. Но видеть эти крейсерские хари… Пашке казалось, что у них на «Дерзком» таких гнусных рож нет.

Старшина нехотя приподнялся, неодолимо влекомый чудесным запахом борща, мяса, каши… В этот момент он и услышал опять незнакомый голос, а в голосе нечто такое, что заставило его резко перевернуться и припасть к довольно широкой щели между двумя рядами ящиков и жадно искать глазами: кто это там такой объявился? Только начинало вечереть, и Пашка хорошо видел незнакомого каплея без головного убора, высокого, чем-то похожего на монгола. Или на сибиряка… Волосы в закатных лучах отливали медью.

Окриком офицер остановил годков, скопом двинувшихся к первому черпаку, и жестом подозвал Крылова. Оживление, вызванное приходом машины, сразу поутихло. Старшина остановился вполоборота и в трех шагах от странного офицера.