– И что там за здания на полуострове? Загадочные какие-то… – спросил он, наблюдая, как автобус остановился возле КПП в конце перешейка…

– Морская лаборатория. Женщин много работает. Есть красивые. Сейчас автобусы пойдут чаще, можете понаблюдать, – матрос говорил все тем же обрывочным тоном, как бы понимая, что не это всерьез интересует новое лицо.

Снайпер обернулся к нему и уже без улыбки и довольно строго посоветовал:

– Ты расслабься, Леша. Сидишь, как кол проглотил. Мы не на палубе крейсера. Твое «тащкапл», правильно понял, запрещаю… Сам-то, небось, из Ленинграда? Землячок, а?

В глазах матроса что-то дрогнуло, он как-то обмяк, и офицер увидел, что он не такой уж юный, как казалось, когда делал «собачью стойку».

– Точно! А как вы узнали, товарищ капитан-лейтенант?

– Артист большой. Больно сообразительный. Так вот, артист… Ты мне сейчас кое-что расскажешь. Выручишь сильно. У вас тут есть ягодные места, ну, понимаешь… Мне нужно найти одну женщину… Дианой зовут. Времени в обрез.

Матрос охнул, с готовностью приподнялся, увлекая и офицера:

– Пирс отсюда виднее, чем караулка… Видите, из-за пирса труба торчит? Это – баржа… Вам туда! – матрос засмущался вроде, потом цинично усмехнулся. – Но вы же… не ее муж… Информация конфиденциальная. Как земляку, могу много рассказать… Вы из какого района?

– Васильевский, Шкиперский проток… А ты?

– Я с Петьки, недалеко от Ленфильма… – матрос сиял от встречи с земляком на богом забытом краешке земли, но, столкнувшись взглядом с офицером, посерьезнел и стал вещать «конфиденциально», тоном диктора:

– Автобус на дамбе останавливается ненадолго. Можно незаметно спуститься к морю и за насыпью пройти прямо к барже. Она – плоскодонка, и он ее ставит в начале пирса. Силантич, шкипер, старик тертый, торгаш, сводня, сутенер, наводчик, стукач… Не исключено, что трус, но наглый, потому что на кого-то работает…

Снайпер взялся за сумку и протянул руку матросу:

– Остальное прибереги до следующего раза, Леша. Я тороплюсь.

– А сигареток парочку можно? И откуда у вас такая кепка – она вам не идет… Я ее уже видел где-то.

Снайпер достал сигареты.

– Подарил бы и кепень, да не мое.

И оба тихо рассмеялись. Матрос скользнул к блок-посту, а каплей перешел дорогу и двинулся к перешейку, помахивая кепкой, как веслом, таща сумку, как приспущенный якорь. Ветра под сопкой почти не ощущалось.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, Снайпер на ходу профессиональным взглядом изучал систему береговой обороны бухты. И находил долговременные огневые точки в прибрежных скалах по темным пятнышкам бойниц правильной формы. А один дот нагло расположился прямо у среза воды на перешейке и уставился в небо бетонным лбом, впрочем, тоже несильно выделяясь среди камней…

К пирсу он повернул там, где останавливается автобус, но пошел не по асфальтовой дороге, хотя до баржи осталось несколько десятков метров, а спустился в уголок, к прибою, куда волна большая не доставала. Там, рядом с пирсом, он исхитрился с камней умыться ледяной водичкой, прозрачной, как в аквариуме, с маленькими рыбками и тонкими зелеными водорослями прямо у берега… Вытерся белым шарфом, рассматривая баржу, ржавую и битую, но к которой шли электричество и вода.

Поднявшись по насыпи на дорогу к пирсу, он увидел, что пять или шесть морячков таскали зарядные ящики, а человек десять сидели в беседке, возле штабеля и глазели на него. Смутные подозрения о какой-то взаимосвязи приключений в бухте обретали зримую форму, устойчивый запах непристойности напоказ… Нет, не надо спешить на баржу: прямой путь не всегда самый короткий, караулку не миновать.