После той ослепительной вспышки на заводе, той неконтролируемой, первобытной силы, Осколок снова стал холодным и инертным. Он не светился, не вибрировал, не гудел. Кай пытался повторить то, что произошло, снова и снова сжимая его в руке, концентрируясь, взывая к той неведомой, опьяняющей мощи. Он закрывал глаза, пытался очистить разум, представляя себе тот миг, когда сила вырвалась наружу. Но ничего не происходило. Камень оставался просто камнем – красивым, необычным, но безмолвным.

Хуже того, Кай чувствовал себя совершенно опустошенным. Не только физически, хотя и это было ужасно – рана на руке болела и воспалилась, нарывая гнойной язвой, а голод и жажда, усиленные затраченной энергией, стали его постоянными, изнуряющими спутниками. Он был пуст не только телом, но и душой. Но это была другая, более глубокая пустота. Шепот Железа, его верный дар, его единственный козырь в этой жизни, почти полностью умолк. Он больше не «чувствовал» металл, не мог отличить ценную деталь от бесполезного хлама, исправную плату от выгоревшей. Словно та вспышка, тот выброс силы, выжгла в нем что-то важное, какую-то тончайшую связь, оставив лишь гулкую, пугающую тишину там, где раньше звучала мелодия механизмов, а ржавчина казалась живой.

Это было Потоковое Истощение – первая, самая легкая его стадия, но Кай этого не знал. Он знал лишь панику, грызущую изнутри. Что если он навсегда потерял свою единственную полезную способность, свой способ выживания? Что если Осколок, дав ему на мгновение невероятную, неконтролируемую силу, забрал взамен то немногое, что у него было, оставив его голым, беспомощным? Это было несправедливо. Это было похоже на жестокий розыгрыш судьбы.

Он вспоминал обрывки легенд, которые слышал в детстве от просоленных ржавчиной стариков. О «Ткачах», которые могли повелевать энергией, создавать чудеса или разрушать миры. О «колдунах», черпающих силу из Нуль-Потока – слова, которые раньше казались ему пустым звуком, не более чем бредом на закате дня, теперь обретали пугающий, а иногда и заманчивый смысл. Может быть, он – один из них? Или Осколок был ключом к этому? Но как им пользоваться? И что это за сила, которая так легко вырвалась из-под контроля, как дикий зверь, и так же легко исчезла, оставив лишь опустошение?

Страх смешивался с жгучим, почти нестерпимым любопытством. Несмотря на свою нынешнюю слабость и угрозу со стороны Клешни, Кай не мог отделаться от мысли о той мощи, которую он ощутил на долю секунды. Это было пьянящее, почти наркотическое чувство всемогущества. И он хотел испытать его снова. Но как?

Он начал экспериментировать. Осторожно, боясь повторения неконтролируемого выброса, который мог бы разрушить не только его тело, но и его убежище. Он часами сидел в темноте туннелей, держа Осколок в руках, пытаясь сосредоточиться, медитировать, как он это представлял по обрывкам услышанных историй и смутным образам из своих кошмарных снов. Он пытался «поговорить» с Осколком, взывая к нему мысленно, делясь своими страхами и надеждами, своей отчаянной потребностью понять.

Иногда, очень редко, ему казалось, что Осколок отзывается. Слабая, едва заметная пульсация, как отголосок сердца в ладони. Кратковременное ощущение тепла, разливающееся по руке. Или мимолетный, неясный образ, вспыхивающий перед внутренним взором – чаще всего это были те же непонятные символы, которые он видел в своих снах и на обломках древней техники, где нашел Осколок, но которые теперь были более четкими, словно на секунду фокусировались.

Эти моменты были редкими и мимолетными, но они давали Каю крупицу надежды. Осколок не был мертв. Сила не ушла навсегда. Она просто спала, или ждала чего-то, или же самого Кая, чтобы он научился ею управлять. Она была частью его, как и он был частью ее.