Однажды вечером, когда Кай, измученный голодом, жаждой и тщетными попытками активации, сидел, прислонившись к сырой стене туннеля, и почти засыпал от изнеможения, он снова взял в руки Осколок. Он ничего не ждал. Просто держал его, как единственную связь с чем-то большим, чем эта унылая, безысходная, ржавая реальность. Это было его единственным сокровищем.

И Осколок снова отозвался. Но на этот раз иначе.

Он не вспыхнул светом, не завибрировал, не ударил энергией. Вместо этого Кай ощутил резкий, пронзительный холод, исходящий от камня, словно он впитал в себя весь холод Межслойя. И в его сознании, ясно и отчетливо, как выгравированное на металле изображение, возник символ. Один из тех, что он видел раньше, но теперь он был невероятно четким, сложным, состоящим из множества переплетающихся линий и точек. Символ пульсировал, словно живой, и на мгновение Каю показалось, что он понимает его значение, хотя не мог бы выразить это словами, словно знал, что этот символ – не просто изображение, а ключ к чему-то великому. Это было похоже на ключ, на фрагмент какой-то древней, космической карты или схемы, на нить в Великом Узоре.

Видение было коротким, всего несколько секунд, но невероятно ярким, почти болезненным. Оно оставило Кая дрожащим, с колотящимся сердцем, наполненным смесью страха, изумления и нового, острого предчувствия.

В этот самый момент Зерек, находившийся в нескольких десятках метров, в соседнем, параллельном туннеле, зафиксировал этот слабый, но четкий всплеск структурированной энергии. Его тончайшие сенсоры уловили паттерн, отдаленно напоминающий древние глифы Архитекторов, но также имеющий гармоники, связанные с… Каем.

К'зир понял, что время наблюдения вышло. Нужно было действовать. Этот Ассимилянт и его артефакт были слишком нестабильны, слишком опасны, чтобы оставлять их без присмотра. И, возможно, слишком ценны, чтобы просто уничтожить. Возможно, они были не просто случайной аномалией, а той самой "искрой", которую он так долго искал.

Глава 6: Незваные Гости

Кай все еще пытался прийти в себя после внезапного, почти осязаемого видения – символ, словно выжженный на сетчатке внутреннего взора, все еще мерцал перед его глазами. Холод от Осколка постепенно отступал, сменяясь привычным, успокаивающим теплом. Что это было? Какое-то послание? Предупреждение? Или просто отголосок его собственных, сбившихся с ритма нейронных путей?

Он так погрузился в свои мысли, в попытку понять непостижимое, что не сразу услышал. Тихий, едва различимый шорох, который был больше ощущением, чем звуком, донесся откуда-то из глубины туннеля. Сначала он подумал, что это крысы – огромные, мутировавшие крысы Ржавой Ямы, привычные обитатели этих затхлых глубин, или, может быть, какие-нибудь другие обитатели подземелий – более крупные и опасные. Но потом шорох повторился, ближе, и на этот раз Кай безошибочно распознал его. Это был не животный звук. Это был звук осторожных, выверенных, почти беззвучных шагов, слишком легких для человека в защитном костюме, слишком правильных для любого животного.

Кай вскочил на ноги, словно выброшенный из воды угорь, сердце снова заколотилось в тревоге, а его ассимилированный глаз, едва не заклинивший от паники, лихорадочно принялся сканировать темноту. Он инстинктивно прижал Осколок к груди, словно этот небольшой камень мог его защитить. Кто это мог быть? «Вороны»? Вряд ли они стали бы так тихо красться, словно тени. Кто-то другой? Охотник за артефактами, прослышавший о его находке, более умелый и опасный, чем местные бандиты?

Он затаил дыхание, вглядываясь в мрак, который, казалось, становился гуще с каждой секундой. Его единственный рабочий оптический имплант отчаянно пытался пробиться сквозь пелену тьмы и пыли, но видел лишь расплывчатые, обманчивые тени.