«Что… что это было?» – прохрипел он, отряхиваясь от пыли, его голос был скрипучим и лишенным привычной самоуверенности. Его ассимилированная рука дрожала.

Кай сам не знал ответа. Он лишь чувствовал, как последние крупицы сил покидают его, но он также ясно видел страх в глазах бандитов. Этот страх был его единственным оружием сейчас. И это придавало ему хрупкие, но необходимые силы.

«Убирайтесь, – прошептал он, его голос был слаб, но в нем слышались новые, стальные нотки, которые он сам не узнал. – Или я сделаю это снова». Он не был уверен, что сможет. Он чувствовал себя абсолютно пустым, его Резерв был на нуле. Но «Вороны» этого не знали. Они видели лишь то, что только что произошло – необъяснимую вспышку, которая раскидала их, как щенков, которая причинила им такую боль, какой они не ожидали от "дикаря".

Клешня колебался. Ярость и жажда мести боролись в нем со страхом и полным непониманием. Он посмотрел на своих людей – некоторые все еще лежали, другие пытались встать, тяжело дыша. Потом снова на Кая, в чьих глазах, казалось, все еще светилось эхо той невероятной силы. В его взгляде читалось обещание мести, которая будет гораздо более страшной.

«Ты еще пожалеешь об этом, щенок, – прошипел он, выплюнув на землю кроваво-ржавую слюну. – Я найду тебя. И тогда… Я доберусь до тебя, когда ты этого совсем не будешь ждать. Я выжму из тебя этот дар».

Он не договорил. Резко развернувшись, он махнул своей искалеченной клешней своим людям: «Уходим! Нам тут не рады!»

«Вороны», спотыкаясь и поддерживая друг друга, поспешно ретировались, их походка была далека от их обычной самоуверенной бравады. Они оставили Кая одного в темном, заваленном мусором коридоре, под скрип остывающего металла и тихий вой ветра.

Как только они скрылись из виду, ноги Кая подкосились. Он сполз по стене, тяжело дыша, чувствуя, как мир вокруг него раскачивается. Рука, державшая Осколок, безвольно упала, а сам камень выскользнул из ослабевших пальцев, но Кай, на последнем издыхании, поймал его прежде, чем он ударился о землю. Он был на грани потери сознания, его тело дрожало от истощения.

Он выжил. Он отогнал Клешню и его банду, с которыми никто не смел спорить. Но какой ценой? Что это была за сила? Что он теперь с собой сделал? И что теперь с ним будет?

Он посмотрел на Осколок, который теперь покоился у него в кармане. Теперь он знал наверняка – это не просто безделушка. Это что-то могущественное. И опасное. И оно, так или иначе, было связано с ним, вплетено в его саму суть.

С трудом поднявшись на ноги, шатаясь от слабости, как пьяный, Кай выбрался из руин завода. Рыжая пыль все так же висела в воздухе, но мир вокруг него, казалось, изменился. Или изменился он сам. Это была новая жизнь, новая угроза, новая цель.

Вдалеке, на самой границе Ржавой Ямы, там, где мусорные горы уступали место серой, безжизненной пустоши, где даже самые отчаянные выживальщики не рисковали появляться, некая фигура, скрытая сложной системой оптической маскировки, зафиксировала внезапный, хоть и короткий, но невероятно чистый всплеск энергии Нуль-Потока. Фигура, высокая и стройная, с едва заметным кристаллическим отблеском под слоем маскировки, на мгновение замерла, ее сенсоры анализировали полученные данные с необычайной скоростью. Затем она беззвучно, словно призрак, двинулась в направлении источника всплеска. Миссия только что получила новый, неожиданный и первостепенный приоритет.

Глава 5: Эхо в Пустоте

Следующие несколько циклов Кай провел в лихорадочном, полубредовом состоянии, зарывшись, словно испуганный червь, в самых глубоких и заброшенных катакомбах под Ржавой Ямой. Это была разветвленная, лабиринтная сеть старых технических туннелей, частично обрушенных, частично затопленных грунтовыми водами, из которых сочилась зеленоватая, вонючая слизь. Здесь, в этих подземных лабиринтах, где воздух был тяжелым, спертым, пахло плесенью, гнилью и чем-то неуловимо металлическим, даже самые отчаянные мусорщики появлялись редко, опасаясь обвалов или затопления. Это было единственное место, где Кай чувствовал себя в относительной безопасности – не только от «Воронов», чье преследование наверняка не заставит себя ждать, но и, что пугало его еще больше, от самого себя.