По какой-то причине я не хотела оголять свои чувства перед Эмерот. Не хотелось, чтобы она знала о наших натянутых отношениях с матерью, которая даже матерью мне не являлась. Все утро меня терзала мысль, что именно из-за этого Алиссия не смогла полюбить меня – я просто ей не родная. И пусть внешне мне было привычно отрицать это, я была уверена, что не смотря ни на что я любила ее. Одновременно с этим я боялась, что меня Алиссия никогда не считала своей дочерью.

Но тогда зачем она так просто лишила меня настоящей матери?

– Она занята, – немного резче, чем следует, ответила я. – Задерживается из-за разработки нового аппарата. Я живу отдельно из-за учебы в Академии.

Вопрос о моей учебе тяготил меня, но я решила отложить его. Разберемся с этим позже. Во всяком случае, не заставят же меня бросить Академию.

– Ясно. – Эмерот поджала губы, уловив недовольные нотки в моем голосе.

Она вытащила объемную увесистую книгу из сундука, чьи пожелтевшие страницы выпирали из корешка, грозя вывалиться. На взгляд пухлый том содержал в себе не менее тысячи листов, обернутые в твердый кожаный переплет черного цвета. Ни автора, ни названия. Часть бумаги была просто вложена внутрь и зафиксирована скрепками.

– Почитай, когда будет время. Это записи нашего рода, фактически все знания, известные о банши и собранные за несколько веков. Только будь осторожнее, многим из них уже несколько сотен лет.

Я раскрыла фолиант, отмечая его тяжелый вес. На первой странице, такой тонкой и просвечивавшей, фигурным женским почерком было выведено:

«Моей милой дочери Беатрис.

Помни, за что мы боремся.»

– Это принадлежало нашему предку, Беатрис Эйзенбаум. Одна из первых банши. Никому не показывай книгу.

– Семейная реликвия.

– Да. И бесконечный источник знаний.

Эмерот захлопнула сундук, и на секунду я задохнулась от количества пыли, взлетевшей в воздух. Кажется, от нее остались следы даже на лице, и я незаметно провела ладонью под глазами.

– Ближе к часу, когда ты займешь мое место, начнут проявляться способности. Обычно адепты начинают с малого. Обостряется слух. Шаги становятся тише, почти бесшумными. Затем ты начнешь замечать некое… – она задумалась надо формулировкой, – единение с природой. Словно вода и воздух становятся ближе. Яснее. Подвластнее. Пока ты не обретешь над ними контроль.

Эмерот едва заметно повела запястьем, и окно отворилось, впуская в комнату свежий воздух, она покрутила пальцем, и я проследила полет несколько дубовых листков, круживших в такт ее движениям. Обогнув помещение, задержавшись у стеллажей, они на мгновение замерли, после чего плавно опустились на ее колени. Нечитаемое выражение застыло на лице женщины, после чего она смяла их в ладони.

– Иногда в зеркале ты будешь видеть пугающую женщину, подобную Матери. Белые глаза, разметавшиеся волосы, широкий рот. Твой истинный облик.

– Истинный облик?

– Как полудуха. Их кровь все еще течет в наших венах, пусть мы и очеловечились, если можно так выразиться. Однако призрак твоей сути будет мелькать в отражающих поверхностях. Этого не стоит бояться. Самой себя никогда не стоит бояться.

Я задумалась. Значило ли это, что я, настоящая я, выгляжу как та старуха? Что на самом деле, я ужасающее существо, даже не совсем человек.

Что я такое?

– И, в конце концов, твой голос станет громче, пронзительнее, – продолжала Эмерот. – Оглушительный крик, от которого трескаются стекла и рвутся барабанные перепонки – одна из отличительных черт банши. Поэтому девочек с раннего возраста готовят к своей роли, чтобы в будущем они правильно пользовались своими силами.