И впрямь, вскоре Родий оказался в величественном царстве многовековой громады леса, который наверняка видел ещё Соловья-разбойника и древнего богатыря Илью Муромца, проезжавшего три века назад здесь на своём Бурушке.

Подобные леса наш современник не увидит уже никогда по известным причинам. Здесь же Родия со всех сторон обступили такие лесные гиганты, что даже он, видевший разные непроходимые леса, с теми ещё буреломами, почувствовал себя здесь каким-то муравьём.

Извечный сожитель такого леса – тяжёлый сумрак, и уже он навевает на путника тревожное ощущение затерянности, одиночества, какого-то инородного тела, случайно попавшего сюда, и уже кажется, что мрачная лесная среда обязательно поглотит, растворит того, кто неосторожно сунется в эти дебри, обиталище чего-то потустороннего.

Родий медленно ехал среди тесно стоящих сосен в три обхвата толщиной, которые уже не имели, как в предлесье, медно-охристой окраски стволов, а были покрыты сизым лишайником и уходили куда-то в недосягаемую высоту. Глухая тишина давила на уши, ничего живого не виделось вокруг, даже мухи пропали, и сам прелый влажный воздух казался застоявшимся, мёртвым.

Лужи гниющей, покрытой плесенью воды, часто встречались на пути, подпитываясь маленькими тёмными ручейками, в которых чёрная вода медленно текла и была похожа больше на дёготь. Дорога исчезла, как будто её и не было, как будто её тихо и тайно поглотили лесные духи. Невиданные папоротники, в рост человека, раскрылатили свои бледно-зелёные перистые листья. Ноги коня тонули в массе полусгнивших веток, когда-то нападавших сверху. Вместе с хвойными иголками, высохшими побегами и мхом лесная подстилка, под копытами коня, ощущалась мягким, вязким ковром.

Какими-то хуторами и ведьмиными кругами встречались сине-белесые грибы, источавшие тяжёлый трупный запах. Обросшие зеленью, серыми лишайниками и какими-то волосами полусгнившие пни, слабо флуоресцировали в темноте лесного подшёрстка и выглядели словно лешие, да скорей всего они ими и являлись. Иногда в звенящей тишине этого сказочного леса внезапно раздавались жуткие крики и хохот не то сов, не то демонов. Насквозь пропитанные водой длинные бурые пряди странных растений, словно растрёпанные космы ведьм, увешивали высохшие от времени нижние ветви деревьев. Серый туман клубился вокруг толстенных комлей елей, одетых в мохнатую шубу из мокрого мха, воздух был тяжёлый, плотный как затхлая вода в застойной болотине.

В этом страшном лесу ничего не было видно дальше двух саженей, и даже птицы боялись селиться в нём. Обычно такое место, откуда нет выхода, и есть самое любимое обиталище нечистой силы, запретное для людей, зверья и птиц. Да где там, – вездесущие комары и те исчезли, будто их съел кто-то ещё в зародыше, да в такой первозданной дикости и комары-то не заводятся.

По тому, как сгустился мрак, Родий понял, что наступил вечер, а он всё ещё пробирался по этому заповедному лесу, которому, казалось, нет конца. Родий остановил коня, какая-то растерянность овладела опытным в походах воином. Он решительно не знал, в какую сторону ехать и конь его тоже не чуял куда двигаться.

Среди мощных древесных стволов промелькнуло, вдруг, что-то белое. Родий насторожился, в голове у него приказно прошелестел какой-то голос: «Вперёд, только вперёд!» Родий хотел, было уже тронуть коня, но, внезапно, путь преградила фигура девушки в белом сарафане. Молнией сверкнула дикая краса. У Родия промелькнула мысль: почему рыжие, почти огненные, волосы на голове девушки не покрыты привычной косынкой, да и белых сарафанов не бывает. Однако с напряжением в голосе спросил: