Сын Веры Александр Жарких

«Слово к маленьким людям, которые будут потом взрослыми, слово к взрослым, которые не забыли, что когда-то были детьми.»

(Г.Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо)

– Мама, а можно спать назад?

– Как назад?

– Ну, утром уснуть, а проснуться вчера вечером?.. – спросил у мамы маленький медвежонок, которому очень не хотелось вставать после сладкого ночного сна, который бывает только в детстве.

Мама-медведица внимательно посмотрела на сына, который уже много чего знал, но всё равно продолжал задавать вопросы, на которые не так-то легко ответить. Сначала она хотела тихонько зарычать на него, чтобы он не спрашивал глупости, а потом неожиданно для себя тоже задумалась и ответила:

– Наверное, можно, но мы так не умеем…

– А кто умеет?

– Я не знаю!

– Ну, мам!.. – не унимался медвежонок, сладко потягиваясь ото сна.

– Какие-нибудь другие медведи, наверное, умеют.

– А почему они умеют, а мы нет?

– Потому что мы живём только в одну сторону, – ответила мама с небольшой досадой.

– В какую сторону? – не унимался маленький.

– В сторону завтра.

– Значит, есть медведи, которые живут в другую сторону, в сторону вчера?

– Есть, наверное, но я их не знаю.

– Мама, почему ты всё время говоришь «я не знаю»? Ты же мама, ты всё знаешь, – сказал медвежонок, продолжая лежать на спине и весело дёргать лапками, словно проверяя их подвижность после сна.

– Вставай скорее, сынок! Совсем замучил меня вопросами. Уже давно пора идти в лес на прогулку. Заодно пособираем корешки, орехи и ягоды, попробуем их на вкус. Может быть, я покажу, как нужно охотиться. Ты уже, наверное, проголодался и хочешь позавтракать. А эти глупые вопросы, если хочешь, задавай сам себе…

– Мамочка, я не могу сам себе задавать глупые вопросы, потому что у меня внутри очень много глупых ответов. И если я буду задавать себе много глупых вопросов, то глупости во мне станет ещё больше, а там и так уже нет места… И я уже встал. Вот, смотри! Ему снова приходилось задавать вопросы, потому что у него начиналась своя жизнь, а он уже знал, что взрослые умнее детей. И он, ещё не осознавая этого, хотел побыстрее влиться в эту, не очень пока понятную жизнь, которой уже давно жили взрослые.

И медвежонок каким-то образом встал на передние лапы, а задние поднял вверх. Получилось очень забавно. Конечно, он тут же упал и кувырнулся, оказавшись на своих маленьких четырёх лапках. Мама посмотрела на этот милый пушистый колобок и подумала, что из этого помёта он, наверное, самый озорной и смышлёный. Кроме него у мамы-медведицы этой зимой родились ещё двое медвежат, мальчик и девочка. У неё едва хватило грудного молока, чтобы выкормить всех троих и согреть их своим теплом до весны, но всё обошлось.

– Не балуйся, сынок! Почему ты всё время балуешься?

– Я не всё время балуюсь. Когда спал, я же не баловался! Мам, а что такое «охотиться»?

– Ну, это… когда тебе охота что-нибудь делать, и ты это делаешь.

– А если неохота, то не делаешь?

– Да, малыш.

– А если тебе неохота, а ты всё равно делаешь?

– Ну тогда это просто нехорошая охота.

– Значит ты нам покажешь, что можно делать, когда захочешь?

– Да. Вот, ты сейчас что хочешь?

– Я хочу есть!

– Значит мы сейчас пойдём в лес и будем есть то, что найдём вкусненького, то есть будем охотиться на еду. Идите все вместе за мной и делайте то же самое, что и я.

И мама-медведица повела своих маленьких медвежат по тропинке весеннего леса в самую вкусную его часть. Она знала по прошлым годам, что там им обязательно попадутся мягкие корешки молодых деревьев и кустов, которые можно будет погрызть и рассосать маленькими детскими ротиками. Ещё там можно будет раскопать лапами рыхлую, наполненную талой водой лесную землю и под слоем прошлогодней листвы найти много свежих личинок и червячков. А ближе к стволам старых деревьев они обязательно увидят вкусные весенние грибы. Проснувшаяся весной земля рождала множество мелких съедобных жизней, которые неминуемо должны были стать чьей-то пищей.

Медведица была уже не очень молодая и поступала так всегда, когда у неё раз в несколько лет появлялись маленькие медвежата. А появлялись они в самые снежные зимы, когда она засыпала в своей старой уютной берлоге. Когда она просыпалась, то рядом уже оказывались эти маленькие комочки, которые становились её детьми. Она не знала, откуда в ней каждый раз вспыхивала материнская любовь, благодаря которой медведица готова была отдать детям всё. И она отдавала им всю свою нежность и материнское молоко, потому что больше у неё ничего не было. Её глаза уже плохо видели, исхудавшее после зимы тело болело, лапы ослабели, и она думала, что это её последние дети, а может быть и последняя в жизни зима.

Медвежонок, в мохнатой голове которого скопилось много глупых вопросов, родился прошлой зимой и целый год, как и его братик с сестрой, не отходил от мамы ни на шаг, потому что в первый год своей жизни медведи совсем маленькие. Свою вторую зиму он тоже провёл с мамой в уютной берлоге, а сейчас уже наступало его второе лето, и он стал необыкновенно быстро набирать вес и проявлять характер.

Медвежонок ел всё подряд и ещё не знал, что такое «проявлять характер», но мама сказала, что он есть у всех, и должен быть у каждого свой. Его нельзя ни у кого взять и нельзя никому передать, потому что свой характер есть у каждого где-то там внутри. Медвежонок подумал, что свой характер он, наверное, когда-то проглотил с молоком матери, и теперь он там внутри него как-то сам растёт и проявляется.

Маленький медведик знал уже очень много разных вещей. Знал, например, что у всех зверей спина наверху, а живот внизу; знал, что спереди у него голова, а с другой стороны у него есть зад и на этом заду можно сидеть, а на голове сидеть не получается. Ещё он знал, что на голове есть глаза, чтобы смотреть, хотя иногда можно смотреть – и ничего не увидеть, потому что задумался. А вот про уши он уже знал тако-о-о-е!.. Такое, что они вроде бы есть, но их вроде как нет. Потому что ими можно слушать и не слышать, как мама зовёт домой. И уши тоже на голове. Там вообще много чего есть. Но самое главное – это рот, потому, что в него можно засунуть лапу и сосать! Кушать ртом тоже можно, но тогда он мешает говорить и задавать вопросы. Медвежонок знал, что у него есть мама для того, чтобы она любила его, и у него есть лес, чтобы в нём жить. И ещё у него есть много глупых вопросов, на которые мама устала отвечать.

Мама-медведица шла впереди, проламывая ветки деревьев. Она с гордостью думала, что снова стала мамой самых лучших в мире детей, её собственных детей. А самый смышлёный и рассудительный медвежонок уже бежал вслед за ней и кричал вдогонку:

– Мама, а мы всегда так жили?

– Я не знаю, сынок. Но думаю, что всегда.

– Мама, а кто-нибудь живёт по-другому?

– Я не знаю, может быть, какие-нибудь другие медведи.

– Мама, а почему мы – медведи?

– Вот вырастешь – узнаешь!

– Мамочка, если ты не будешь мне отвечать, то я буду глупый; а если будешь мне всё объяснять, тогда я буду становиться всё умнее и умнее… И вообще, мама, я тебя ужасно люблю! Прямо не знаю, как люблю! Потому что ты моя мама!

– А я-то как тебя люблю! Я вас всех люблю, и твоего братика, и твою сестричку! Потому что вы мои дети.

– Как я тебя понимаю! – сказал, расчувствовавшись, растущий медведик.

К тому времени он хорошо запомнил, что все маленькие должны бояться всех больших – так ему сказала мама. Правда, мама сама большая, но он её не боится, а даже наоборот, очень любит.

Возраст всех обитавших в этом лесу деревьев и животных был неуловим. Они жили словно во сне неизвестно кем придуманной жизни. Жили и не удивлялись тому, что живут. И почему живут именно так, а не иначе – тоже не удивлялись. Но у каждого из них были свои природные ум, память и настроение. И почему-то им иногда хотелось жить совсем по-другому.

Медведица была взрослой и самостоятельной, она уже не первый раз становилась мамой. Отношения с другими взрослыми медведями обычно получались у неё кратковременными. Она и сама не знала, почему так получалось. У медведей как-то так было заведено: вырос – живи самостоятельно и желательно подальше от других медведей. Но раз в год каждому медведю хотелось нежности и ласки, и на короткое время они становились любящими парами. Однако, как говорится в известной пословице, два медведя никогда не уживутся в одной берлоге. Поэтому к очередной зиме пары распадались и каждый взрослый медведь зимовал в одиночку. Так было всегда, и никто не знал, почему. Но в том лесу, где родился маленький любознательный медведик, всё было устроено немного по-другому.

Тогда он ещё об этом не знал. Зато хорошо знал, куда уходит ночь по утрам, и теперь можно было не спрашивать об этом у мамы. Просто однажды днём он решил самостоятельно пройтись по лесу и наткнулся на очень глубокую яму, на дне которой была темнота, такая же густая, как ночью, и такая же, как если совсем закрыть глаза. Медвежонок стоял на краю и долго смотрел в эту яму, а потом всё понял. Правда, мама отругала его после этого и просила больше одному без неё далеко не уходить. Особенно туда, где были глубокие ямы.

Медведик вообще был очень понятливый. Так про него говорила сама мама. Но, однажды он всё-таки решил задать один из вопросов, которые долго мучили его: