Привыкшие к сновидениям глаза на мгновение слепнут. Спиленные деревья напоминают природные капища. Утреннюю тишину вдруг разрывает приглушенный женский крик. Мне не по себе, нужно выбираться из-под тени домов.

Утреннее солнце ещё не так сильно греет. Редкие прохожие мало чем отличаются от прохожих зимой. Их головы всегда забиты проблемами извне, внутренними разногласиями и постоянным поиском. Людям не до солнца. Что уж кривить душой? Я и сам такой.

Как нахмурюсь спозаранку, так и хожу. То на асфальт уставлюсь (когда чувствую себя особенно ранимым), то на фигуры, которые ничем не лучше меня. Есть, конечно, светлые лица. Их глаза так звонко смеются этой жизни, словно и бед они не видели. А если редкий случай дарит счастье знаться с такими, то узнаешь, что люди эти так же, как и ты, хлебнули много горя, просто оказались сильнее.

Первая остановка – сквер с отреставрированным фонтаном. Не нравится мне вода с искусственными стенами, но пока никто не видит, можно и насладиться прохладными каплями, которые игриво сносятся южным ветром.

Помнится, как-то выбирались с родителями на пляж. Плавать я никогда не умел, но вот поплескаться в воде, далеко не заплывая, – милое дело. Возможно, мне нравилась не столько эта теплая вода, сколько общий антураж. Родители рядом, незнакомые сверстники, с которыми я, правда, стеснялся завести дружбу, а еще мясо на огне… После ничего вкуснее я уже не ел. Но когда я вырос, что я увидел? Изнанку. Именно. Пьянство, несчастные случаи и море мусора у нечистой реки. Человек для меня стал символом нездоровой тяги к разрушению. И хоть в самой природе заложена энтропия, но именно прогресс подтолкнул нас к более извращенным формам распада.

Хочется пойти в какое-нибудь особенное для себя место, но на ум ничего не приходит. Столько прожитых лет… Иногда даже кажется, что жизнь не такая и короткая, когда смотришь на неё не сегодняшним днём, а в целом. А потом цепляешься за детали. И вот перед мыслимым взором всплывают дворы, качели, баскетбольные кольца, дороги, лавки, заборы, и даже облака кажутся родными, словно только именно они и были у тебя над головою. Но как-то никуда всё же не тянет. Остается единственно верный выбор, и я начинаю просто идти куда глаза глядят.

Сонные фонари под крылом космического светила. Потерянные души в вечных очередях. Бесчисленные светофоры. Животные с хозяевами и бездомные со своим своеобразным счастьем свободы. И дома. Много домов. Таких разных по форме, но одинаковых по своей сути.

Когда гуляешь не один, пространство сужается до маленького островка, где два выживших пытаются развлечь и успокоить друг друга. Это такие бесцельные разговоры с восточными нотками, в которых частый смех представляется разящей стрелой… Когда же ты один, мимо идущий постоянно норовит зацепить тебя взглядом, или это только кажется?

Порою мерещатся улыбки, и возникает ощущение, что со мною что-то не так. Другие же, напротив, изучают мои черты с тревогой и недоверием, словно смутно припоминают, где бы могли видеть это ушлое лицо. Разумеется, я могу быть и подозрительным, и смешным, но думается, что на деле людям плевать друг на друга, и роятся в их головах не оценочные суждения, а собственные мысли, порождающие тихую бурю на собственной маске покорности.

Качели в чужом дворе – первый артефакт, заставляющий содрогнуться всем нутром. Матушка как-то забрела сюда со своей кровинкой. Ребёнок остался настолько впечатлен, что уже после, спустя много лет, привел сюда свою любовь для первого поцелуя. В голове больше нет лиц и четко очерченных контуров, только падающие тени, как легкий намек на то, что да, это действительно было.