Умывшись, Обросев сел в прихожей на лавку-лежанку, обулся в летние ичижки и, накинув на себя курмушку, вышел в сени, где по левую сторону от входной двери располагалась казенка с неистребимо-застоявшимися запахами хранившегося продуктового съестного в ней. Вдоль противоположной стены от входа в дом громоздилась разная хозяйственная необходимость и прочего вещевого немногого, давно залежавшегося и не очень. В той же стене, в маленькое оконце густо затянутое паутиной, едва пробивался свет, снаружи высвечивая слабо массивные контуры, окованный проржавевшим от времени железом сундук, высившийся на большой и пузатой, давно не используемой, бочке. Нащупав привычно рукой в полу темноте дверную щеколду, Антип распахнул и, ступивший на крыльцо запахнул за собой скрежетнувшую дверь визгливо, обветшавши покосившуюся полотном и от того сильно провисшую в притворе.

Солнце золотисто весело блистало в пронзительно голубеющем безоблачной чистотой небе, на линии горизонта которого в сизоватой пелене маревой синели зазывно, привлекательно вершины дальних сухинских гор. Белесо струясь, медленно сползала с них туманная стылость ночи, хорошо заметная в более близко расположенных к деревне распадках. С северо-востока дул холодный, сильный ветер. Под порывисто стебающее его стенание высокие горы зеленовато-серых волн штормового моря, свирепо беснуясь в прибое, накатывались далеко на берег, и в шумном гуле том, отступая назад, оставляли на песке за собой медленно стекающий, точно тонко разглаженный, остаток пузыристо-шипящей воды.

Спускаясь с крыльца, Антип невольно коснулся глазом Топкинского плоскогорья с небольшими полосками хилых зерновых всходов, еще только зарождающегося сухинского земледелия, часто межеванного между собой, стенисто лесистыми границами. Затвердевшая земля, ссохлась неплодородно как камень, более как месяц лишенная небесной влаги.

На окраине неглубокой ложбины сосед Макар Вторушин пахал пары. Свежее перевернутая черновина вспаханной земли контрастировала, на фоне вядшее поникшей листвы межевого осинника начинающего уже желтеть от засухи, за которым лежала и его пашня.

Прошлой осенью он ее распахал, а по весне текущего года впервые засеял рожью. Освобождая земельную полосу от леса под пахоту, заготовленной при этом дощатой дранью обновил он крышу дома. Огорчительно, доски хватило всего лишь на избу, за то куда более важно, Антип присмотрел там же кондово-деловую древесину, чтобы среди полуразвалившихся строений ограды этой, поставить давно желанную мастерскую столярную. С такими горячими мыслями Обросев скользнул задумчиво по ограде глазами и, придирчиво, точно впервые ее изучая, принял окончательное решение: «А вот сюда, пожалуй, и воткнем» – уперевшись в сарай с провисшими стропилами, связующий амбар и завозню.

Старое, трухлявое дранье, беспорядочно сброшенное кучей при перестилке крыши так и продолжало лежать у покосившихся от времени ворот возле лицевое скособенившегося дома, хоть и с недавних пор обновлено глядевшего двумя маленькими окнами на улицу со стороны фасада и двумя такими же с тыльной стороны на хозяйственный двор. Справа от избы тянулись выстроенные в линию: амбар, тот самый полуразрушенный сарай, завозня и дровяник, соединяемый бревенчатым заплотом с теплыми скотными стаями и ворота в нем в огород. За стаями жердевое огороженный сенник, в задах огородных топящаяся по-черному баня. Перед ней ближе к дому, над замшелым срубом колодца, на привязанном к журавельной перекладине шесту, качалось на ветру, точно охваченное пламенем ржавое жестяное ведерце. Сплошным ковром устилая, в ограде густо зеленела мелкорослая трава-мурава. На покатых заметно прохудившихся крышах придомовых строений, поверх мшистой зелени пышно охвативших их, худосочно топорщилась случайно ветром занесенная, разная, сорная трава. В пошатнувшемся заплотном ограждение два прясла с улицы из нетолстых бревешек вот, вот готовы вывалиться из пазов, основательно подгнивших в земле и повалившихся набекрень столбов. За него безотлагательно и решил он сегодня взяться.