– Дедушка, почему Мани возвращает день каждый раз только снова, а почему не навсегда?

– Почему, почему! – усмехнувшись, воскликнул старик и погладил внука ласково по голове – ты же не знаешь, почему кукушка в отличие от других певчих птиц всего-то кукует?

– Нет, не знаю деда…, расскажи!

Когда добрый дух Сэвэки лишь только создал на земле все живое, кукушка красиво умела тоже по-птичьи петь. Но, как-то Сэвэки уставши очень, опустился с небес на землю, с тем чтобы прилечь отдохнуть от своих многотрудных дел, все остальные поющие птицы, понимая происходящее, принялись весело напевать и убаюкивать своего создателя. И только кукушка продолжала, не угомонно расспрашивать Сэвэки о том и о сем, вот как ты сейчас меня не терпеливо. И тогда Сэвэки не выдержал, страшно рассердился, и сказал, с этих пор ты будешь только кричать Куку, предсказывая людям судьбу. Детей ты не будешь своих растить, потому что, когда им настанет время, как тебе уже скоро мой внук ложиться спать, то ты с расспросами будешь им только мешать – дедушка улыбнулся – Но ладно, беги…, беги к маме, она тебя уже наверно давно заждалась.

– Нет, ты обещался рассказать еще сказку…, про хитрую лисоньку! – заупрямился внук.

– В следующий раз, в следующий раз, дорогой мой! – и Номоткоуль обласкав его заботливо-теплым взглядом, настойчиво направил к выходу.

Иникчу покинул чум, старик, раскурив трубку, вопросительно взглянул на Тыгульчу:

– Слушаю тебя сын мой – проговорил он, едва слышно.

– Отец…, вчера спасая наших людей от голода, я на неплохих для нас условиях согласился вести русских в тайгу, добыть с ними золото, с тем, что бы за хорошую мзду приобрести в родовое пользование падь Илан-Гагил. Все остальное горное побережье Подлеморья, мы с тобой намеревались оформить хотя бы в охотничье пользование, но ты уже смотрел судьбу наших отогов, она к нам жестоко не утешительна. Как же в таком случае мне посоветуешь дальше, более верно действовать?

Номоткоуль некоторое время, глубоко размышляя, молчаливо курил, как вдруг углы рта его дрогнули и он, едва заметно усмехнувшись, густо пыхнул дымом:

– А ты веди русских в тайгу, золото бесполезным не бывает и только оно нам поможет.

– Но куда …, Алтамакан (Золотой ручей)? Там Ли Цзин…, отношения портить нельзя никак с ним. В Делокан?.. В прошлом году Анчикоуль едва ноги оттуда унес? – полон раздумий и озадаченности, непонимающее растерянно, развел руки Тыгульча.

– Веди их в Бираякан – хитровато блеснул оживленно глазами Номоткоуль – Ты думаешь зря этот разбойник Ельчин, туда, так же как и в Делокан никого не пускает? Я не сомневаюсь…, золото там есть…, просто там мы его еще не нашли.

– А если не найдем, или снова этот Ельчин? – взволнованно ожег отца взглядом Тыгульча.

– Ты сначала его найди? За золото можно купить кого угодно и страшный Ельчин не исключение – докурив табак в трубке, Номоткоуль отложил ее в сторону.

– Но можем упустить время, Тынтоев меня уже предупреждал, и я не сомневаюсь Галецкий долго ждать, что мы ему обещали, не будет – еще более обеспокоенно возразил сын.

– Ли Цзинсун нам неплохо платит…. В этот раз я упросил его рассчитаться не деньгами, а долей от добытого металла, думаю, этого вполне хватит – старик поднялся, повышагивал задумчиво какое-то время по чуму, остановился, сощурившись глазами на сына – И еще…, как только Уванчан вернется от тебя из Бираякана, я сразу же, по завершению летней омулевой рыбалки с освободившимися людьми, отправлю его в Кичэлинду.

– Почему не сейчас? Я и без него обойдусь – недоуменно взглянул на отца Тыгульча.

– Нет…, золото он только мыл на приисках, но никогда его не искал – возразил шаман – пусть немного побудет с тобой…, поучится. Да и потом, в Кичелинде сейчас лесозаготовщики, но Долгих мне говорил…, лес кондовый они там вырубили и их в скором времени должны переместить в соседнюю падь, по этому случаю, он ждет комиссию.