Растерянный доктор обернулся к княжне: на ее правом плече – сбитый с раны, набухший от крови платок, еще один с вензелем Золотницкого, измаранный бурыми пятнами, брошен на столе.

– Ее сиятельство тут не волею несчастного случая. Она – жертва преследования, в нее стреляли, и ваш кабинет вовсе не убежище для разгневавшей судьбу княжны, – выговорил врач, не смея поверить постигнутой истине. – Это арест? – задан в конце концов назойливо смущающий его мысли вопрос.

– Нет, – качнул головой поручик, – хотя серьезный повод для такой меры имеет место, – многозначительно глянул он на доктора. – Я счел своим долгом учинить розыск и разрешить подозрения насчет княжны Шаховской.

– Ваше благородие уведомили о своем намерении отца ее сиятельства, члена Особой следственной комиссии?

– До окончания розыска считаю должным хранить факт пребывания княжны Шаховской под этим кровом в тайне от кого бы то ни было, – не терпящим возражений тоном заявил Золотницкий. – Уверен, знающим цену чести и порядочности господам, – обвел он прапорщика и доктора испытывающим взглядом, – излишне объяснять, что мое решение продиктовано заботой о репутации девушки.

Приятно удивленные выказанным им благородством, оба с достоинством поклонились в ответ.

– Княжна останется здесь инкогнито, и, кроме вас двоих, невольно посвященных в обстоятельства, – глянул Золотницкий на внимающих ему мужчин, – никому из слуг или случайных гостей моего дома не должно даже заподозрить ее имени.

Оба, не колеблясь, кивнули в знак согласия.

Девушка повела головой по спинке кресла. Не мешкая, врач склонился над княжной.

– Я вынужден просить вас, господа, – бросил замершим в тревожном ожидании офицерам доктор, – удалиться. Чтобы оказать ее сиятельству помощь, мне надобно раздеть княжну.

– Я не могу оставить вас наедине, – категорично возразил

Золотницкий. – Кто знает, что придет на ум предприимчивой княжне за пусть даже короткий срок моего пребывания за дверью. Одна представительница благородной крови, которой я давеча имел непростительную беспечность поверить на слово, уже обвела меня вокруг пальца, – сыронизировал он над собой, вспомнив дознание Софьи Вяземской, и, шагнувший к столу, обратил взгляд к окну.

Прапорщик бесстрастным взглядом рассматривал узор переплетенных ветвей и листьев на ковре.

Более не смея понапрасну тратить время, доктор взялся за дело: развязал затянутый на девичьем плече платок, снял с княжны жакет с рыжим от крови правым рукавом, расстегнув сорочку, спустил ее к локтям, открыв дымку кружев корсета.

Его опытные руки без суеты подготовили инструменты, извлекли пулю. Девушка жалобно простонала.

Золотницкий машинально бросил на нее беспокойный взгляд и, ошеломленный, не смог отвести его от увиденного: из-под ленты корсета выглядывал бумажный свиток – лишний элемент женского туалета.

Поручик спешно шагнул к девушке, проигнорировавший обескураженного его бесцеремонностью доктора, извлек лист с петляющим по некогда белому снегу бумаги кровавым следом.

Его взволнованная рука нетерпеливо встряхнула свиток. Взгляду открылись строчки из едва различимых, написанных карандашом и смытых кровью слов:

«Софья!

Пакет с … для … protégé твоего … я получил. Уже … они пересекут … границу, благословляя имя князя …».

Поручик поморщился, досадуя на сделавшие записку бессмысленной багряные пятна.

– Иного пути нет, – нервно барабаня пальцами по столу, произнес он. – Недостающие части головоломки мне придется добыть у несловоохотливой гостьи. Посторонитесь-ка, доктор. Перевязка закончена – самое время возобновить дознание. Вас же прошу задержаться в моем доме. Можете расположиться покамест в соседней комнате.