Коротко звоню в дверь дома Вознесенских и опускаю голову, не в силах смотреть в глаза дяде Степану. Тот молча пропускает меня в дом. В его глазах нет надменности или сочувствия. Выражение его лица такое же бесстрастное, как и в день нашей первой встречи. Все-таки это искусство – уметь держать лицо. Папа говорил, что шпион из меня получился бы никудышный, на лбу все написано.

Я переодеваюсь в свою форму, гружу все необходимое на небольшую тележку и направляюсь в спальню хозяев.

Еще в первый день она поразила меня размерами и уютом. Шелковые покрывала, белоснежные меховые накидки на креслах, живые цветы на столике у окна. Бережно протираю все поверхности, тщательно мою полы, представляя, что это моя комната. Мое внимание привлекает сейф в гардеробной. Замок электронный. Открыть его будет не сложно. Оглядываюсь по сторонам, нахожу хозяйскую косметику, достаю коробочку с пудрой и подношу к электронному табло. Аккуратно сдуваю мельчайшие частички пудры на нарисованные на пластике цифры. Вуаля, на четырех из них пудра осела тоненьким слоем, повторяя узор подушечек пальцев: четыре, три, один, девять. Немедля набираю цифры. Раздается резкий сигнал, и мигающая красная лампочка говорит о том, что порядок цифр неверный. Меняю цифры местами и повторяю попытку, опять мимо. Ладно, стираю мокрой тряпкой свои художества. Попробую в следующий раз. В этих системах если ввести неправильный пароль три раза подряд, можно заблокировать замок. Рисковать точно не стоит.

Пока убираю примыкающую к спальне ванную на часах уже без пяти шесть – самое время убраться в кабинете Вознесенского. Захожу внутрь и неприятные воспоминания не заставляют себя ждать. Я провожу своей пушистой метелкой по столешнице из красного дерева и затылок сковывает фантомная боль, будто кто-то схватил меня за волосы. Я вспоминаю, про машинку, которую починил мой умелец-сосед. Вытаскиваю ее из кармана, пытаясь найти трещины или сколы после неудачного падения, но моделька выглядит, как новенькая. Не тороплюсь, стараюсь закончить прямо к приходу Вознесенского, чтобы посмотреть ему в глаза, когда объясню ему причину, по которой, как он выразился: «я взяла чужую вещь». Перебираю в голове варианты его ответов, в этих мыслях час пролетает незаметно и вот уже в коридоре раздается уверенный, ритмичный звук его шагов.

Вознесенский на мгновение притормаживает в дверях, смотрит на меня своим тяжелым сканирующим взглядом, и я снова теряюсь.

– Мне кажется, я достаточно доходчиво объяснил правила, – проходя мимо меня, бросает Игорь.

– Я… Я хотела попросить у вас прощения, – с трудом выдавливаю из себя слова. – Я нечаянно уронила ее, – протягиваю на ладони красную Феррари. – Хотела починить и незаметно вернуть на место.

Не дойдя до стола, он повернулся. Смотрит на свою машинку в моей руке и молчит. Я тщетно жду его извинений в ответ. Наверное, они не входят в его базовую комплектацию, ставлю машинку на место и, не сдержавшись, снова поворачиваюсь к нему.

– А вы не хотите передо мной извиниться?

Его красиво очерченные губы искривляются в ухмылке.

– Ты пришла сюда за извинениями? – он возвращается ко мне, и я вся невольно сжимаюсь. Вознесенский двумя пальцами приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть на него. Я стараюсь не отводить взгляд. Он оценивает. – Пойдем, – командует и первым выходит в коридор. Мы молча направляемся на кухню.

Там за большим столом сидят парень и девушка. Завидев нас, оба чуть не в унисон бросают: «Привет па». Парень, похоже, нахрапистый типок. И характер, сразу видно, сволочной, как у папаши и взгляд масляный. Девушке просто любопытно. Она быстро допивает свой чай и удаляется. И я понимаю, это его дети. Странно, я думала, что у него только сын.