Дом Вознесенских. День второй

– Ну и кто это сделал? – Вознесенский оглядывает собравшуюся в его кабинете прислугу. Переводит цепкий взгляд серых глаз с одного на другого, и эта пытка заставляет людей отводить глаза. Нас всего трое: я, дядя Степан и судя по всему, повариха – толстуха, румяная как свежеиспеченная булка. И пахнет так же. Странно, что я подмечаю такие детали, когда взгляд хозяина острой бритвой вскрывает нам легкие? Спрятаться не получится, но очень хочется, вот мозг и выбирает тему поспокойнее, чтобы от напряжение не случилось инфаркта, а судя по упругой, болезненной пульсации в груди, я от него не далека. Хочется просто выскочить за дверь и бежать куда глаза глядят, но нельзя, и я выпрямляю спину.

– Хорошо, – не добившись ответа, бросает Вознесенский. – Раз никто не признается, я накажу вас, Степан Аркадьевич.

Я чувствую, как стоящий рядом со мной дядя Степан вздрагивает и каменеет. Однако он молчит, глядя хозяину в глаза. – Раз ваши подопечные не в силах признать свою вину, я накажу вас. Все свободны, – командует он.

– Это я взяла вашу машинку, – выкрикиваю раньше, чем успеваю взвесить все риски. Но сама мысль, что вместо меня могут наказать другого, нет уж. Упрямо вскидываю голову и вцепляюсь взглядом в невозмутимое лицо Игоря Леонидовича. Мне тяжело дается эта бравада. Чувствую себя провалившимся шпионом на допросе. Это дурацкое сравнение придает сил, и мой подбородок задирается еще чуть выше.

Не отводя от меня взгляд, Вознесенский небрежно дает отмашку, чтобы остальные выметались прочь. Я ощущаю кожей скользнувшие по мне сочувственные взгляды коллег, но остаюсь невозмутимой. Что он мне в конце концов сделает? Ну уволит. Эта мысль больно скребнула по сердцу, заставив меня на мгновение усомниться в своем поступке.

– Ну и что мне прикажешь с тобой делать? – с этими словами Игорь повернул ключ в замке. Тот резко щелкнул, от испуга я чуть на месте не подпрыгнула. Он конечно же увидел и мой страх, и мою растерянность. Словно желая усугубить их, начал медленно и неумолимо надвигаться, не отрывая от моего лица пристальный взгляд.

Все внутри меня сжалось и к тому моменту, когда Вознесенский подошел на расстояние шага, мне было уже нечем дышать.

– А? – напомнил он про свой вопрос.

Я стараюсь не опускать глаза. Не знаю, получилось ли у меня выглядеть невозмутимой, но я знаю, если открою рот, мой дрожащий сиплый голос точно выдаст мою панику. Я неопределенно дергаю плечами и ненадолго отвожу взгляд. Хочется хоть немного передохнуть или я просто свалюсь ему под ноги от напряжения. Понимаю, что рассказывать, что отдала машинку другу в починку – глупо. Да и чувствую, что не смогу быть достаточно убедительной, а мямлить и извиняться перед ним я не собираюсь.

– Ты же понимаешь, что заплатить за свой проступок придется? – тыльная сторона его пальца скользнула по моей щеке. Я отшатнулась, с возмущением глядя на него. Игорь снова занес руку, но я отступила на полшага и уперлась пятой точкой в его стол. Заметив, что мне больше некуда отступать, он скривил губы в саркастической ухмылке. – Бежать некуда.

Я с трудом проглотила ставшую вязкой слюну и уперлась руками в столешницу. Конечно, мой строгий, даже пренебрежительный взгляд вряд ли его напугает. Но я просто так не сдамся.

– Раздевайся, – вдруг скомандовал он и в его лице не осталось ничего кроме пренебрежения. – Оглохла?

Я скользнула в сторону, пытаясь вырваться, но он схватил меня за волосы и снова развернул к себе, заставив задрать голову.

– За свои поступки нужно уметь отвечать, – холодно процедил он сквозь зубы. – Эта машинка стоит дороже тебя.