– Настя, дорогая, всё уже позади. Прошу тебя, не трать нервы, угомонись, иначе не будет падать давление, и я не довезу тебя до Сочи. Все живы-здоровы, всё позади!

Медсестра дала ей ещё каких-то таблеток и, попросив лечь, а семье утвердительно сообщив, что здоровью Анастасии Юрьевны ничего не угрожает, покинула помещение.

Было очевидно, что Герману Яковлевичу в тягость этот нервный срыв жены: слишком уж часто у неё повторялись подобные приступы, особенно в последнее время, – они являлись следствием избалованности супруги высокопоставленного чиновника, и она напоминала противного капризного ребёнка, которому всё позволено. Шлицу давненько стало надоедать неуравновешенное поведение Анастасии, совершенно не умевшей или не желавшей держать себя в рамках, когда это было нужно. Он догадывался, что в большей степени нервный приступ состоял из женского кокетливого притворства, основанного на самом обыкновенном эгоизме обеспеченной представительницы «высшего общества».

Если бы Анастасия жила в ХIХ веке, то была, пожалуй, одной из светских львиц при Дворе. Шлиц ничего не мог поделать. Он не мог хотя бы пожурить её за нелепое поведение, не говоря уж о том, чтобы поругаться с нею и предъявить свои требования на этот счёт. Анастасия – красивая женщина, экстравагантная, и он всю жизнь по-собачьи преданно и ревниво её любил, прощая любые так называемые женские выходки. Но сегодня вдруг он почувствовал сильнейшее раздражение, вызванное её слезами и обмороками. Он словно находился в захудалом театрике на дешёвом третьесортном представлении, где никудышняя актриса заметно переигрывает или недоигрывает роль. Ему становилось гадко на душе, но, несмотря на это мерзопакостное чувство, он держался с женой обычным образом и старался ничем не обнаружить своего раздражения.

Анастасия Юрьевна поймала руку мужа и, не выпуская и поглаживая её, умоляюще глядя ему в глаза, трагически-плаксивым голосом произнесла:

– Гера, в той сумке остался мой бриллиантовый гарнитур, – помолчав с секунду, добавила, – и кольцо с сапфиром.

Встала минутная тишина.

– Господи, боже мой, зачем я упаковала их туда? Мои камешки! Подай в розыск, Гера! Найди эту скотину!

От внезапного, до смешного элементарного удивления Герман Яковлевич поднял свои пышные седеющие брови почти до половины лба.

– Настя, ты окончательная дура?! Зачем ты положила драгоценности в сумку с тряпками?! И… что, приступ вызван потерей бриллиантов? Только и всего?! – вновь повисла пауза.

– О мама! – резко, с нотой презрения в голосе воскликнула, не вытерпев, Люба. – Мы чуть не погибли! А ты!.. Да пропади пропадом твои камни! Отец, разве ты не видишь, что она притворяется? Никакое сердце у неё не болит! Ей не нужны наши переживания! Ей нужны её бриллианты! Как ты можешь в такую минуту думать об этом?! Пусть бы вор стащил всё, что у нас есть, всё! Потому что это не должно тебе принадлежать, мама!

Люба скривила губы в ненавидящей усмешке и демонстративно вышла в другую комнату каюты-люкс, тряхнув густым чёрным волосом.

В кресле, молча покуривая дорогой «Мальборо», застыл в напряжённо-любопытном ожидании её жених, Игорь Нечаев, преуспевающий тридцатилетний мужчина. Можно сказать, чересчур преуспевающий во многих сферах жизни, особенно в карьерной. Но и в общественной тоже. По крайней мере, так могло видится всем, кто его окружал. Должно было видится именно так. Он сын солидного человека, партийного чиновника города Сочи (к слову, семья Шлицев направлялась в гости к будущим сватам). Сложилось так, что с юношеского возраста Игорь отчётливо стал сознавать, что из жизни, дающейся человеку один раз, не более (во всякие там мистические положения о неоднократном появлении человека на свет он, безусловно, не верил), надо выжать для себя всё самое выгодное, лучшее и полезное. Конечно, в материальном смысле. Какая, к чёрту, мораль! Моралью пусть занимаются дурачки, верящие в преобразование человека. Он основательно, со знанием дела, наметил конкретный, практический план своего возвышения. В конечном пункте схемы значилось: власть и деньги. Только для себя самого, для себя любимого. Старо, как мир, пОшло, зато стабильно!