Встряхнувшись, Чагин подскочил к входной двери и замер, уставившись в себя, на свои ожидания. Дальше что? В груди давило. Он понял, что выдышал весь воздух в квартире. «Открой дверь, пока второй не поднялся, – сказал внутренний голос, – ну же, открывай».

В колодце подъезда включился лифтовый механизм, послышался смех – кто-то из жильцов возвращался домой. На этаже снова вспыхнул свет – чисто. Возможно, лучшего момента улизнуть не представится. Чагин отпер оба замка и выскользнул из квартиры, как воришка: пистолет наизготовку, посверкивает вороненым глазом.

На площадке ни следа существа, только на замочной скважине пара крохотных царапин, не заметишь, если не будешь искать именно их. Кабина лифта беспокойно ползла между этажами, внизу хлопнула дверь подъезда, загудели перила, дрогнули ступени. Знают, что вышел? Родион осмотрелся. Все привычно, только автограф Рапунцель стыдливо сполз по стене, как таракан запечный. Стерли, значит, а он привык. Не беда.

Родион взбежал на межэтажную перегородку, потому что лифт, тряско зацепившись за барьер пятой площадки, остановился. Кто-то погремел ключами, хлопнула дверь, потом все стихло. Ладно, как выбраться? Через чердак? Проскочить несколько подъездов и спуститься в другой части двора? Последние годы чердак не запирали, замок болтался в заушинах памятником повешенному слесарю.

Чагин поднялся на девятый этаж по узкой, без архитектурных излишеств, лестнице, погладил фонарным светом космы паутины, мазком со стены в потолочную шахту прыгнул. Затем и сам подтянулся, вынул замок из заушин. Внизу, на седьмом этаже, послышался вкрадчивый звук, это враг уговаривал постовых в его двери открыться.

Подъезд вновь задрожал от звука работающего лифта. Родион толкнул чердачную форточку, та скрипнула и чуть сдвинулась.

«Спокойно, кто-то поднимается на девятый этаж – вряд ли убийца настолько глуп, что поедет на лифте. Или настолько умен?! Открывайся же!..». Люк наконец распахнулся, лейтенант выскочил наверх и плотно закрыл стальную заслонку.

Крышу местами обметало ледком, впрочем, не скользким: голубиный помет, как наждак. Чагин пробежал соседний подъезд, потом еще один, остановился перед люком, дернул за ручку – не заперт. Опер спустился на девятый этаж, на цыпочках сполз на восьмой, и, прислонившись к стене, перевел дыхание. В сумерках пустой лестничной клетки он обдумал дальнейшие действия, но так и не придя к ясному решению, продолжил путь. На площадке между вторым и третьим этажом он вновь остановился, пытаясь удержать ускользающее самообладание. Назад дороги не было, и это придало решимости. Лейтенант дал себе минуту, а потом спустился вниз и открыл дверь.

Конус двора проступал нечеткими деталями. В отдалении стоял фонарь с нитями электрических проводов, этот островок света казался ничем не связанным с остальным миром. Сейчас под фонарем никого не было, дом затих, как во время сеанса кино перед жестоким убийством. «Да уж, – подумал Чагин, – такой сюжет с удовольствием послушают друзья в баре, когда много выпито, а заказано еще больше. Дожить бы».

Поодаль запричитала дверь. Вскрыли и поняли, что хозяина нет? Или просто плюнули? За суматошными мыслями лейтенант не сразу увидел главное. Огромное квадратное существо на миг появилось и вновь пропало во тьме.

Предчувствие беды ткнулось в грудь Чагина. Нечто юркое, полускрытое облезлым кустарником, быстро продвигалось к нему. Это была кошка, она зашипела зло, прогоняя. Родион отступил под окна. И вовремя – к подъезду шагнуло то самое существо. За два метра ростом, в продранном как у средневекового нищего плаще. Оно остановилось у двери, почти касаясь макушкой козырька, и с шумом втянуло ноздрями воздух. У лейтенанта сердце из желудка провалилось в пятки, а то и вовсе упало на грязный бетон, как мокрый обмылок. Но все еще колотилось, и Родион боялся, что этот звук сдаст его с потрохами.