В дверь постучали – тихо, даже ласково, но за обоями сухая штукатурка с шорохом посыпалась вниз. Минута тишины и новый стук. Каждый удар в дверь лупил наотмашь по нервам лейтенанта: всего два слоя прокатной стали, всего пять миллиметров с люфтом отделяли его от незваного гостя.

Родион подкрался к входной двери, вынул пистолет из кобуры. В дверной глазок заглядывать не хотелось, вдруг враги стрелять будут. Мысль отдавала матерой такой диссидентской шизой. И вообще, как они узнают, что в глазок смотрят, в квартире же темно. Чагин выглянул, но и снаружи темень – лампочку выкрутили.

Стало до дрожи холодно. Родион, поняв, что топчется в одних трусах и футболке, суетно влез в шерстяной свитер, брюки и зачем-то уличные ботинки. А потом и жизнь примерил, не тесна ли. Ненадолго все звуки смолкли. Тишина такая, что всякий бы подумал: дом заснул.

Родион выглянул из-за кухонной занавески. Мохнатой акробатки не наблюдалось, уже хорошо. А в целом видимость была довольно скверной. Осадки пока толкались исключительно в облаках, но и света под домом – три фонаря, не могущих превозмочь тьму и освещающих лишь собственные столбы. Родиону пришлось долго вглядываться в ночь, изучать колеблющиеся тени, прежде чем удалось выхватить очертания фигуры в одной из арок двора. Силуэт был огромен, за два метра ростом, если сравнивать пропорции с находившейся рядом скамейкой, отчего подумалось: это чучело, надели плащ на каркас из метел. Дворники балуются. И плечи – невероятно широкие, делающие незнакомца похожим на воодушевленный «Черный квадрат» Малевича. Ну точно, кукла: несвойственная человеку архитектура тела не позволяла согласиться с достоверностью виденного.

Когда зрачки Чагина сфокусировались на чучеле, он смог вычленить кое-какие детали: валун головы, уши торчком, нос пуговицей. Вот сейчас голова чуть сдвинулась. На опера накатила волна дурноты, одежда показалась вдруг смирительной рубашкой. Нет, оставаться в квартире нельзя. Если ЭТО живое, оно извлечет его, как улитку из раковины. Существо не двигалось долгую минуту, а потом в скрытом под плащом теле что-то поменялось.

«Трансформируется, – подумал Чагин, – для каких таких дел?» Увиденного было достаточно, чтобы понять: под фонарем создание не из нашей реальности. Не об этом ли говорила Аня? И как завалить визитера из «Макарова»? Вспомнилась реклама кондомов «ВИЗИТ». Не оно ли из 1937-го вылезло? А в голове звучало: «ОАО Комфортный секс. Доверьтесь нам». Если так, то ему не спастись, блядь. Ни единого шанса.

Удивительно, но согласившись с фактом, что кому-то он понадобился в земличке, Чагин успокоился. Пока он жив и вооружен, а враг не догадывается, что краешком самым уже вылез из тени.

В потолке снова постучали, и концентрические круги постукиваний все приближались к месту, где стоял лейтенант. «А если оно не одно? – прорезала жалящая мысль. – Кто же осаждает квартиру, пока тварь ждет на улице?»

Родион ватными пальцами снял телефонную трубку, колупнул номер, где в семи цифрах жил полковник. Гудки потянулись. Один длинный, и второй тоже длинный, а потом только рябь помех. Все, обрезали провода.

В потолке слышались скребки, будто долотом паркет подгоняли. В три ночи. Что ж, в этом доме и такое бывало. А в груди кричало: беги, и поскорее!

Родион метался по квартире, пытаясь освободиться от страха, запутать следы. Пистолет нырнул в наплечную кобуру, куртка упала на плечи. Одеваясь пожарно, лейтенант не мог избавиться от чувства, что его шкуру надел старик-каббалист с пейсами, низведя его самого до роли безвольного наблюдателя.