Сисак выглянул на улицу.

Сильно приморившиеся лошадки, отбивались от мух, спешившиеся жандармы укрылись в короткой тени дома.

– Немного есть, но на коней не хватит. Лучше на арык, что за селом, он обмелел, но вода еще есть, – сказал Сисак, – Прямо по дороге метров триста и справа увидите.

На похоронах деревенского пастуха, собралось всего несколько односельчан. Каменистая земля, засуха и долги, опустошили кошелек покойного, денег на гроб не нашлось, поэтому хоронили в саване натянутом прямо поверх брезента. Осенив покойного крестным знамением, священник произнес заупокойную молитву и тело предали земле.

– Соболезную, – сказал глава села подойдя к Сисаку.

Юноша молчал, глядя на собранный из камней могильный холмик.

– Лето засушливое, урожая не будет, но я помогу деньгами.

Слабый ветерок шевелил редкую пожелтевшую траву, которую щипали козы, односельчане расходились. Сисак поднял голову.

– Я уеду.

– За твоим отцом долг.

– Забирайте что есть в доме, забирайте дом, забирайте овец и землю.

– Что ты надумал?

– Поеду учиться.

– Не будем говорить сейчас, зайди ко мне завтра. Я помогу тебе, как помогал твоему отцу.

– Хорошо.

Древний каменный дом Бабаханяна, устланный старинными, выцветшими и истлевшими от времени коврами еще крепок, лишь черепичная крыша, от пронесшегося прошлым летом урагана немного разрушилась. На участке, пожелтевшие пшеница и мандарины погибая от засухи склонились почти до земли, но синеющие над горами свинцовые тучи обещают скорый и обильный дождь, от которого сад быстро превратится в зеленеющий, а пастбища прорастут свежей сочной травой. «Пусть уезжает" – решил Ваграм, – "И чем скорее, тем лучше".

Ночью погода изменилась, в горах загрохотали грозы, подул порывистый ветер, но дождь опять обошел село стороной.

Утром Ваграм запряг пролетку. Денег, которые приготовил Сисаку было немного, но что знает девятнадцатилетний юнец о деньгах и о жизни, возможно предложение покажется ему щедрым.

Скрипнула калитка и вошел Сисак. На нем была просторная черная рубаха, опоясанная серебряным поясом, темные глаза, под широкими бровями смотрели уверенно и прямо.

– Здравствуй Сисак, – сказал Ваграм.

Сисак бросил взгляд на пролетку, запряженную фыркающим жеребцом.

– Здравствуйте Ваграм Мушегович! Куда-то обираетесь?

– Есть дела в городе. Не передумал уезжать?

– Сколько предложите за дом и участок?

– Ты же знаешь, что твой отец передо мной в большом долгу …

– Он защищал вас в девятьсот пятом, – напомнил юноша.

– Да, я помню, пройдем в дом.

Они поднялись в дом с темными стенами и маленькими окнами. В полумраке, перед иконами мерцал огонек лампадки, Обнажив голову Ваграм перекрестился, сняв папаху перекрестился и Сисак.

– Садись, – предложил Ваграм.

Развязав небольшой холщевый мешочек, Ваграм высыпал на стол золотые червонцы, собрал их короткими пальцами в маленькую стопку и поднял глаза на Сисака.

– Так мало? – сказал Сисак.

– Сам знаешь, лето засушливое, и с твоего участка ничего не собрать.

– Дождь пройдет в любой из дней. Лучше я отправлюсь в город и заложу дом с участком у ростовщика, – сказал юноша вставая.

– Вау! – воскликнул Ваграм, – неужели ты считаешь, что я собираюсь тебя обмануть? Хорошо, я дам тебе еще денег.

Ваграм запустил руку в карман просторных штанов, извлек бумажные рубли, свернутые в трубочку, и отсчитав несколько ассигнаций положил на стол.

– Забирай, только не думай обо мне плохо.

Сисак смотрел на деньги, но в руки не брал, тогда Ваграм добавил еще несколько банкнот и сказал:

– Больше предложить не могу, если хочешь, езжай к ростовщику.

Сисак сгреб со стола деньги и пересчитал.