– По рукам? – спросил Ваграм.

Сисак протянул руку.

– Поехали в город к нотариусу, и оформим сделку, – сказал Ваграм.

Оформив купчую, Сисак в местной лавке купил недорогой костюм, и наняв пролетку отправился на железнодорожный вокзал в Эриван (ныне Ереван),

В переполненном вагоне третьего класса кисло пахло луком, чесноком и потом. Пассажиры – солдаты, крестьяне, рабочие и базарные торговки пили водку, шумели, говорили о жизни. Сисак в разговорах не участвовал, но с интересом слушал. За окном тянулись степи, на станциях некоторые пассажиры выходили, освободившиеся места занимали другие и поезд продолжал свой неспешный бег. За Москвой, на одном из полустанков, пока пропускали встречный поезд, в вагон вошел рыжеусый, с гладко выбритым подбородком кругленький мужчина в клетчатом, сильно засаленном костюме. Заметив свободное место, присел. Толстая торговка, ехавшая напротив Сисака, освобождая лавку отодвинулась к окну, поджав под себя небольшой узелок. В вагоне, несмотря на открытые окна стояла жара, ехавшие на верхних полках шумно храпели, некоторые дремали сидя. Новый попутчик осмотрелся и ловким движением прихлопнул севшую на столик муху.

– А господа на перинах едут, – сказал он.

– А что ж им пешком ходить? – хмыкнула баба, нервно теребя узелок.

– Угнетатели, – зло сказал пассажир, – как мух их перебить и жизнь начнется другая – светлая.

–На чужой каравай роток не разевай! – парировала баба, – Чего тебе господа сделали, за что ты их убивать собрался?

– Кровососы, наживаются на угнетении трудового народа.

– А сам то ты из рабочих будешь?

– Из рабочих, с мануфактуры.

– Чего налегке едешь?

– Вещи там, – неопределенно махнул рукой пассажир, – А ваши?

– На полке вон два баула.

– Не тяжело?

– Не в первой – справлюсь.

– Ну, ну, – оценив крепкую фигуру бабы, – сказал мужик.

– А вы, юноша, куда?

– Учиться, – ответил Сисак.

– Похвально,– сказал рыжий, и вынув из кармана сложенный листок протянул, – почитайте на досуге, да не выбрасывайте а поделитесь с товарищами.

За окном и в вагоне стемнело, и вскоре баба откинувшись на перегородку переливчато захрапела. Рыжий попутчик, сидел надвинув кепку на глаза и похоже тоже дремал. Монотонный перестук колес, прерываемый иногда ревом паровоза, духота и темнота за окном сморили и Сисака.

Разбудил громко вещающий проводник:

– Петербург, просыпаемся!

Открыв глаза Сисак выглянул в серое от предрассветного тумана окно, за которым тянулись сонные улицы большого города. Вскоре замелькал перрон, и пассажиры стали собирать вещи. Толстая баба долго рылась в котомке и вдруг завопила:

– Караул, обокрали!

Возникла суета, рыжий незнакомец, исчез, а поезд замедлявший ход, заскрипев тормозами остановился. Высунувшийся из окна вагоновожатый, пронзительно засвистев замахал красным флажком. Тот час подбежали здоровенные жандармы, заблокировали выход и стали расспрашивать бабу о попутчиках. В числе прочих, баба указала на Сисака.

Бабахана взяли под руки и отвели в привокзальный околоточный участок, где обыскали и нашли прокламацию. Дежурный офицер нахмурил густые брови.

– Твое?

– Нет, в вагоне дали.

Пошевелив толстыми губами, полицейский сказал:

– Не по нашей это части, поедешь в политический сыск.

Сисака привезли в Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, сфотографировали, взяли отпечатки пальцев, провели допрос. Положили на стол альбом с фотографиями, попросили опознать попутчика. Полистав, Сисак нашел фотографию и уверенно указал.

– Этот

Заполнив протокол, офицер вернул паспорт, деньги и сказал:

– Распишись и свободен.

Сисак подписал, но уходить не спешил.