Сын не ответил. Он был явно нервозен. Подошёл к окну, отдёрнул штору и пробормотал, увидев, как санитары несут пострадавшего на носилках к машине: «Неужто ж это он?..»

– О ком ты, Олег? – спросил, с кряхтением снова ложась на софу, Митрофан Иванович.

– Да так. Не обращай внимания…

– Знакомого увидел? – вскинулся Митрофан Иванович. – Знаешь может, на кого напали? Пока ты ехал, заходил наш участковый: думал, раз я звонил в полицию, то может знаю пострадавшего. Он ещё ходит тут по этажам: если узнал – пойди скажи.

– Да нет, откуда мне.., – напряжённо отозвался Олег.

Но он явно узнал – правда, совсем не того, кого имел в виду отец. Мужская фигура в дешевой синтепоновой куртке и вязаной шапке, мелькнувшая вреди деревьев, принадлежала тому человеку, которого он так надеялся не увидеть – и увидел. От этого Олега нервно передёрнуло. И это не укрылось от его многоопытного отца.

– Ой, что-то ты темнишь! – неодобрительно и вместе с тем испуганно покачал головой Митрофан Иванович.

Олег отошёл от окна.

– В какой-то момент показалось, что там, – начал он и сам себя перебил. – Но нет, просто впотьмах черты лица померещились…

– Чьи?

– Нет, говорю же, просто поблазнилось…

Голос его уже был не просто голосом встревоженного предчувствием человека – он предательски дрожал.

– Погнал я, папа, – пожал он руку у локтя лежащему отцу. – К маме ещё только на секунду заскочу – отдам колготки для Аськи. – И вышел из отцовского кабинета.

Митрофан Иванович больше не сомневался, что сын явно что-то знает о случившемся. Он с кряхтением встал, пошёл в спальню, где жена уже разобрала постель, и выдвинул верхний ящик своей прикроватной тумбочки – самого обычного советского мебельного полированного ширпотреба, который дико контрастировал с пышной резьбой помпезного супружеского ложа. В ящике было пусто.

– Неужто ж это он?.. – не заметив этого, в точности повторил он возглас своего сына у окна. – Но с какой стати?!

■ ■ ■

– Простите, вы, как я понимаю, следователь? – обратился Лев Ильич к мужчине в короткой дублёнке, который смотрел, как носилки с Валериком закатывают в санитарную машину. – Видите ли, я знаю этого человека.

– Я тоже его знаю, представьте себе, – не слишком дружелюбно ответил следователь.

– Ну да, понимаю.., – стушевался Лев Ильич. – Но я не просто его знаю – мы приятельствовали. Больше того, я ждал его сейчас у себя дома.

– Вот как? – оживился следователь. – И с какой целью?

– Хотел угостить шурпой.

– Чего-чего? – чуть не поперхнулся следователь. – А, ну да… И что же – ждали бы себе и дальше? Или обозлились, что подполковник Игнатьев Валерий Петрович не торопится вкусить ваших экзотических яств, вышли навстречу и в сердцах бедолагу прирезали? Тогда понимаю вас очень – сам ждать терпеть ненавижу.