– Уже поздно, и улицы могут быть… небезопасны, – объяснил он, и в его тоне послышались покровительственные нотки. – Я настаиваю на том, чтобы проводить тебя до машины. Считай это частью своего пакета льгот для сотрудников.

Уголки губ Гадеса приподнялись, игривая улыбка озарила его красивое лицо. В глазах мелькнуло озорство, молчаливое приглашение разделить шутку. Но под этим скрывалось что-то еще – искреннее беспокойство, вновь обретенное желание присматривать за женщиной, так сильно завладевшей его вниманием.

– Что скажешь, Леда? – пробормотал Гадес, протягивая руку. – Окажешь мне честь проводить тебя в целости и сохранности до авто? Обещаю, я не буду кусаться… если ты меня об этом не попросишь.

Его улыбка стала шире, шутка была пронизана намеком на флирт, от которого у Леды по спине пробежали мурашки. Он подмигнул ей, жест был игривым и неожиданным, проблеск харизматичного бога, скрывающегося под безупречным лицом.

– Ну… Вообще у меня нет машины, – Леда прикусила верхнюю губу, отведя взгляд в сторону бегло.

Ей показалось странно смущающим именно то, что Гадес, наверное, думал, будто бы все люди вокруг были плюс-минус его положения и имели машины, яхты, квартиры и пентхаусы.

Но сама-то Леда имела только маленькую квартиру, и то – она снимала ее, а не владела ей, как собственной.

Она неловко покашляла, чувствуя себя пристыженной обществом настолько обеспеченных людей, которые остальных считали обязанными по факту им соответствовать.

Гадес моргнул, на его красивом лице промелькнуло удивление от признания Леды. Он опустил руку, в его поразительных фиалковых глазах появился намек на понимание. Осознание того, что его шутка попала немного не в цель, учитывая обстоятельства. В конце концов, Гадес был богом, и иногда разрыв между его бессмертной перспективой и реалиями смертной жизни становился вопиюще очевидным.

– Виноват, – тихо ответил он, в его глубоком голосе появились новые нотки нежности.

Он помолчал, мгновение изучающе глядя на нее, прежде чем на его лице медленно расплылась улыбка.

– Что ж, это просто означает, что мне придется убедиться, что ты доберешься домой в целости и сохранности по-другому, – заявил он с ноткой решимости в голосе.

Гадес выглянул в окно, отметив темнеющее небо и начинающие затихать отдаленные звуки города.

– Я знаю место недалеко отсюда, небольшой парк, спрятанный между несколькими зданиями. Он хорошо освещен и обычно пуст в этот час. Я могу проводить вас туда, а вы можете сесть на метро или попутку от ближайшей станции.

Он повернулся к Леде, его глаза встретились с ее теплым, ободряющим взглядом.

– Я обещаю, это совершенно безопасно, плюс достаточно приятная прогулка. И… что ж, честно говоря, я был бы рад компании.

Гадес еще раз предложил Леде руку в безмолвном приглашении. Возможно, жест был не совсем уместным и скорее старомодным, но в предложении было что-то искреннее. Он хотел обеспечить ее безопасность, да, но он также просто хотел провести немного больше времени в ее обществе. В Леде было что-то такое, что интриговало его, вызывало желание снять все слои и обнаружить женщину под колючей внешностью.

Она тяжело вздохнула, незаметно закатив глаза: было дико неловко признаваться, что денег не было даже на метро. Будто были истрачены уже все отданные матерью сбережения на проживание в общежитии, как в студенческие годы.

Леда решила, что просто дойдет с Гадесом до метро и через подземный переход убежит домой.

– Да, звучит отлично, – она тихо сглотнула, аккуратно укладывая руку в изгиб локтя Гадеса.

Он почувствовал нежную тяжесть чужой руки, слегка покоившейся на сгибе локтя, когда они вместе выходили из магазина. Их встретил прохладный вечерний воздух, несущий намек на приближающуюся осень. Гадес обнаружил, что ему странно приятно идти рядом с ней, мягкий свет уличных фонарей освещал ее черты в сгущающейся темноте, подсвечивая вздернутый аккуратный нос и точеные ноздри, похожие на два лепестка цветов – симметричные, почти как и все в ее лице.