– Послушай, Леда, – мягко сказал Гадес, понизив голос до более интимного тона. – Я знаю, что мы знакомы не очень долго, и я знаю, что иногда могу показаться… напрягающим. Но я искренне забочусь о твоем благополучии. И если для меня принести тебе что-нибудь перекусить – способ заставить чувствовать тебя комфортно, то я это сделаю.

Он сделал паузу, тщательно обдумывая свои следующие слова.

– Я делаю это не для того, чтобы быть милым или завоевать твое расположение. Я делаю это, потому что так правильно. И я надеюсь, что однажды ты это поймешь.

Гадес протянул руку и нежно убрал выбившуюся прядь волос с лица Леды, заправив ее за ухо. Его пальцы на мгновение задержались, касаясь нежной кожи щеки, прежде чем он отстранился.

– Я буду здесь до закрытия, – сказал он, вставая и отряхивая свои темные брюки. – А потом я принесу тебе что-нибудь поесть. Договорились.

Леда до конца рабочего дня заняла себе разборкой старых букетов: она копалась в усохших стеблях и начавших умирать бутонах – задумчиво откладывала одно от другого в разные чашки, раздумывая, куда это можно потом применить.

Изредка она чувствовала на своей спине изучающий взгляд Аида, но предпочитала не вступать в открытый разговор, слишком неловкая и смущенная случившимся.

Воздух в магазине пропитался запахом цветов, Леда чувствовала, как язык лип к нёбу из-за голода и сухости во рту. Желудок перестал урчать, но периодически неприятно ныл, и каждый раз она закатывала глаза, убеждая себя, что люди во времена войны жили хуже, а брать просрочку на помойках в ее планы не входило даже после увольнения.

Гадес был занят весь оставшийся день, обслуживая клиентов и расставляя цветы, и все это время не спускал глаз с Леды. Он заметил, как она погрузилась в работу по сортировке увядших букетов, сосредоточенно нахмурив брови, когда тщательно отделяла стебли от увядающих цветов.

Он также заметил, как она, казалось, напрягалась каждый раз, когда он смотрел в ее сторону, ее плечи напрягались, а движения становились немного более торопливыми. Гадес тихо вздохнул, понимая, что она все еще чувствует себя неловко и неуверенно по поводу его предложения и его намерений.

По мере того как день клонился к концу, и последние покупатели покидали магазин, Гадес начал закрываться. Он повесил табличку на двери в положение "Закрыто" и выключил свет в главном выставочном зале, оставив только мягкое свечение гирлянд, которые он повесил для создания уютной атмосферы. Гирлянды – простая человеческая услада, которой люди украшали все, что можно было и нельзя: теплые маленькие огоньки на тонкой медной проволоке, сплетенные проводами и узлами электричества – будь Гадес богом света, он был бы больше заинтересован в такой приблуде. Ну а так она просто дополнительно добавляла очарования его магазинчику.

Затем он направился в подсобку, где обнаружил Леду сидящей за маленьким столиком, обхватив голову руками. Он видел усталость в ее позе, то, как поникли ее плечи и выгнулась спина. Он медленно приблизился к ней, не желая напугать.

– Леда, – мягко сказал он, нежно кладя руку ей на плечо. – Ты в порядке? Ты весь день бегала, как лесбосская белка.

Он изучал ее лицо, отмечая темные круги под глазами и то, как слегка ввалились ее щеки. Он знал, что она была измотана, как физически, так и эмоционально, и почувствовал укол вины за то, что не сделал больше, чтобы помочь ей раньше.

– Давай я принесу тебе что-нибудь, – сказал Гадес низким и успокаивающим голосом. – Обещаю, это будет что-то простое и питательное. И не беспокойся о том, что это покажется странным или неэтичным – я просто хочу убедиться, что о тебе позаботятся.