Она подумала, что для полноты картины не хватало только Салеи, которая бы ворвалась в магазин и завалила ее работой.

Выдохнув, Леда вскользь погладила урчащий живот и скрылась в подсобке, на ходу толкнув в одно ухо маленький наушник. Когда она исчезла в задней комнате, Гадес тихо вздохнул, его фиалковые глаза следили за ее удаляющейся фигурой. Он знал, что она переживает трудные времена, и хотел проявить понимание, но он также знал, что не может позволить ей расслабиться или воспользоваться его снисходительностью. У него был бизнес, которым нужно было управлять, и он ожидал от своих сотрудников только профессионализма.

В подсобке Леда с трудом, но всё-таки подняла вазу со свежими цветами, чтобы вынести их в основной павильон, где полки выглядели не до конца заполненными.

Гадес обратил свое внимание на помещение, проверяя, все ли в порядке на предстоящий день. Он уже пополнил полки и расставил цветы в витринах, но ему хотелось взглянуть еще раз, просто чтобы убедиться. Осматривая розы, он услышал шум из задней комнаты, звук чего-то тяжелого, поставленного на стол.

Он нахмурился, слегка сведя брови вместе, пока шел в подсобку. Он толкнул дверь, его высокая фигура заполнила дверной проем, когда он оглядел открывшуюся перед ним сцену. Леда склонилась над столом, ее волосы упали ей на лицо, пока она возилась с расстановкой цветов в вазе. Она не заметила его прихода, слишком сосредоточенная на своей работе, чтобы услышать тихий скрип двери.

Гадес откашлялся, низкий звук прорезал относительную тишину задней комнаты. Леда слегка вздрогнула, ее голова резко поднялась, чтобы посмотреть на него широко раскрытыми, испуганными глазами. Она выглядела виноватой, как будто ее застали за чем-то, чего делать не следовало.

– Леда.

– Да, Лорд Гадес? – обращение прозвучало подчёркнуто высоко: может, из-за сбитого дыхания от тяжелой вазы в руках, а может, по собственной воле рассказчика. – Куда поставить цветы? – она постаралась выпрямиться, на сколько смогла, держа вазу с цветами обеими руками.

Напряжение было осязаемым, Леде подумалось, что у Аида было "хорошее настроение" с утра пораньше, раз он решил цепляться вообще ко всему, что она делала.

Стиснув зубы, она крепче сжала ручки вазы, старательно имитируя беззаботность и непринуждённость на лице.

Глаза Гадеса слегка сузились, когда он сделал шаг ближе к ней, его высокая фигура нависла над ее в камерном пространстве подсобки. Он чувствовал ее напряжение, по тому, как она крепко сжимала сосуд, словно это был спасательный круг. Он знал, что она пыталась сохранять видимость спокойствия, но он мог видеть ее насквозь, мог чувствовать скрытое раздражение и оборонительную позицию.

– Почему бы тебе не поставить их вон туда, на главную витрину возле окна, – он повернулся, указывая на место в павильоне, где среди цветов был узкий, но все же пробел. – У нас там больше всего пешеходов, так что это идеальное место для демонстрации наших самых свежих цветов.

Он сделал паузу, его взгляд все еще был прикован к лицу Леды, ища любой намек на вызов или неподчинение. Но он увидел только пустое, тщательно контролируемое выражение лица, только усилившее его подозрения.

– Я не пытаюсь быть трудным, – продолжил Гадес, его тон стал немного мягче, почти сожалеющим. – Но я хочу убедиться, что мы эффективно используем наше пространство, что мы предоставляем нашим клиентам наилучший опыт. А это значит, что мы всегда должны делать все возможное.

Он протянул руку и осторожно взял вазу из рук Леды, при этом его пальцы коснулись ее в коротком робком прикосновении. Он почувствовал тепло ее кожи, легкую дрожь, пробежавшую по ней от его близости. Он знал, что ей было неловко, но он также знал, что должен быть твердым, быть таким боссом, каким она наверняка хотела бы его видеть, под началом которого хотела бы работать.