– Леда, – сказал Гадес низким и спокойным голосом, несмотря на гнев, который кипел под поверхностью. – Ты забываешься. Тебе не нужно меня бояться.

Он потянулся, его рука легла ей на плечо, пальцы нежно обхватили нежную кость сустава. Он чувствовал напряжение в ее мышцах, то, как она напряглась от его прикосновения, словно хотела убежать. Но он удержал ее, его хватка была нерушимой, когда он наклонился, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Я здесь не для того, чтобы наказывать тебя, моя дорогая, – мягко сказал Гадес, его фиалковые глаза изучали ее. – Но я здесь, чтобы напомнить вам, что действия имеют последствия. Ты не можешь просто бросить свои вещи и ожидать, что они будут ждать тебя, когда ты вернешься.

Он помолчал, рассматривая ее мгновение, его большой палец слегка коснулся ее ключицы.

– И ты не можешь ожидать, что я буду у тебя на побегушках, ждущий тебя часам в подсобке из-за забытого рюкзака. Я не твой слуга, Леда. Я твой работодатель, и поэтому у меня есть ожидания насчет твоего поведения.

Гадес знал, что его слова были резкими, что вес его авторитета был тяжел для ее маленького тела. Но он также знал, что ей нужно было услышать их, нужно было понять последствия своих действий. Он не мог позволить ей уйти, не убедившись, что она понимала серьезность ситуации.

– А теперь иди и хорошо проведи вечер, – сказал Гадес, его голос смягчился, когда он отпустил ее плечо и отступил назад, давая ей пройти.

Слова Аида "хорошо проведи вечер" прозвучали, как издевка – Леда явственно ощутила черту "хозяин/рабочий", это заметно убавило ее уверенности. Но вместо возражений, что она не знала, был ли кто-то в магазине к тому времени, как она забежит, или нет, она просто выдохнула и кивнула, решив придержать свой сарказм до лучших времен.

– До свидания, – сказала она твердым голосом, аккуратно вывернувшись из хватки Гадеса и наконец открыв стеклянную дверь. Колокольчик над головой звякнул, как фейский смех. Леда набралась смелости поддержать ясно обозначенную границу.

– Лорд Гадес, – официально добавила она, избегая зрительного контакта.

После этих слов она исчезла за дверью, рывком прикрыв ее за собой.

Гадес наблюдал, как Леда исчезла, ее силуэт растворился в сгущающейся вечерней темноте. Он слышал, как ее шаги удалялись по тротуару, как ее кроссовки стучали по тротуару в ритме стаккато.

Он долго стоял там, его рука все еще была протянута туда, где только что стояла она, пальцы слегка изогнулись, как будто он все еще держал ее за плечо. Он чувствовал, как в его груди поднимался гнев, разочарование от того, что приходилось иметь дело с таким забывчивым, неловким созданием. Но он также испытывал странное чувство опеки, желание уберечь ее от жестокости мира.

Гадес покачал головой, словно отгоняя подобные мысли. Он был здесь не для того, чтобы играть роль опекуна, присматривать за какой-то смертной девушкой. Он был здесь, чтобы управлять бизнесом, поддерживать все гладко и эффективно. И все же он не мог избавиться от ощущения, что в Леде было нечто большее, чем казалось на первый взгляд.

Он повернулся обратно к стойке, его широкие шаги понесли его через комнату, когда он начал убираться на ночь. Он протер поверхности влажной тряпкой, его мысли вернулись к событиям прошедшего дня. Он был слишком снисходителен к ней, слишком терпелив перед лицом ее вспышек неловкости и очевидных ошибок в работе. Но он знал, что в будущем ему придется быть с ней более твердым, более требовательным к ее времени и вниманию.

Гадес вздохнул, его дыхание запотело в прохладном воздухе магазина. Ему нужно будет поговорить с ней завтра, чтобы все уладить и убедиться, что она понимает свое место. Он не был ее сторожем, но он был ее работодателем, и как таковой, он ожидал от нее только лучшего.