– Пойдём, пойдём. Здесь уже не поможешь.

Это Антон попытался меня успокоить, привести в чувство. Взглянул на него, не вполне осознавая, где я и что я. Лишь головой помотал из стороны в сторону и сказал:

– Надо позвонить, вызвать, сообщить…

Антон убрал руку с моего плеча, грустно улыбнулся и спросил:

– Кому ты собрался звонить?

– Скорая. В таких случаях тоже нужна скорая. Пусть приедут, пусть заберут. Полиция ещё. Ведь так нельзя – просто оставить. Как? Ведь…

– Конец света, Петя, конец света. Ты не понял ещё? Кругом смерть. Никто не приедет, некому звонить.

У меня оставались силы возражать:

– А сеть? А такси? Они же работают. Я сюда приехал, Василиса мне доброго пути желала. И потом, разве бывает – так быстро? Прошлые эпидемии…

– Системы работают, пока не отключилась энергия. Они же по большей части автоматические, – пояснил Антон. – А в остальном… Что – прошлые эпидемии? Судя по всему, они бледные подобия подлинной катастрофы. Помню, пусть смутно: ничего тогда и близко похожего не наблюдалось, чтобы так много и так быстро – насмерть. Когда ты звонил Веронике? До сегодняшнего утра, конечно.

– Не помню. Дня три или четыре назад. Я… Что-то не так…

– Пойдём, кофе налью, всё обсудим. Пока ещё есть он – этот кофе. Точнее, пока ещё можно хоть что-то варить. Думаю, осталось недолго. Электричество же не из воздуха. А сколько протянут станции, одному богу известно.

Антон потянул меня за рукав, повёл из комнаты, квартиры. Я сперва безвольно побрёл, шатаясь и мало чего соображая. Но тут же вырвался, помотал головой. Потом – пара шагов, Вероника подхвачена, положена на диван. Он у неё в зале у стены. Стоял.

А может и до сих пор стоит, после всего. Я не знаю. Мы всё потом сделали. Хоть получилось не так, как планировали. Позже расскажу.

Но тогда, до ухода, я покрутил головой, окинув взглядом комнату: где тут что?

Шкаф-«стенка» с телевизором у стены напротив дивана. Что, в самом деле, рыться в нём? Нет уж! Ещё шторы на окне, тюль… Вряд ли кто-то станет заглядывать в окно. И третий этаж, и вообще.

Я – к окну. Дёрнул штору, карниз – вниз, на пол. Отодрал ткань от державшей её только что на весу планки и обратно к дивану, где… Взгляд в лицо, некогда такое любимое и живое, а сейчас – холодное и мрачное. Мёртвое.

Говорят, у смерти свой запах. Не знаю. Я в тот раз ничего не почувствовал. Даже разложения. Рано ведь было.

А что чуют Нюхачи, я не знаю сейчас, как тогда ещё не знал про самих Нюхачей. Но о них – потом.

Тогда же, помню, накрыл Веронику сорванной шторой. Затем бросил взгляд в сторону выхода. Оказалось, что Антон всё это время стоял у двери в коридор, прислонившись к косяку. И смотрел на мои метания вокруг тела.

Он перехватил мой взгляд, кивнул, вышел из комнаты. Я – за ним. Осторожно прикрыл межкомнатную дверь, словно боялся потревожить чей-то сон. Хотя, разве такой сон потревожишь? Но я ещё жил старыми представлениями.

Потом – снова коридор, входная дверь. Вышел на лестничную площадку, закрыл входную, вытянул ключи из замка. Покрутил их в руке. Куда деть-то?

Вспомнил, что ключи в руке – запасные. Они хранятся у Антона. Всё-таки помутнение у меня. Сознание отказывалось принимать происходящее. Отключалось на ходу. Ну, неудивительно. Наверное.

А где Антон-то? Только что был в квартире Вероники, поддерживал, куда-то звал, вёл меня. Теперь, словно растворился в воздухе. Я растерянно посмотрел по сторонам. Взгляд остановился на двери, из которой недавно Антон и выглядывал.

Его дверь была прикрыта, но не захлопнута. Видимо… Ну конечно: кофе! «Пока ещё он есть».

Я отошёл от квартиры Вероники. Показалось, что услышал внутри движение. Прильнул ухом обратно к двери. Но, думаю…