– А он знает, что мы приедем? – спросил Алексей.

– Конечно, – кивнул Эрмек. – Я связался с ним по рации, пока вы прятались в гроте. Он ждёт нас.

Алексей посмотрел на Динару, которая молча смотрела в окно. На её лице читалось нетерпение и тревога. Очевидно, встреча с дедом была для неё важным событием, но мысли о преследовании и опасности не давали ей покоя.

УАЗ проехал по главной улице деревни, поднимая пыль и привлекая внимание немногочисленных прохожих и собак, дремавших в вечерней тени. Это была типичная кыргызская деревня – одноэтажные дома, окружённые высокими глинобитными заборами, за которыми виднелись кроны фруктовых деревьев, редкие магазинчики, маленькая мечеть с невысоким минаретом.

– Здесь жизнь течёт почти так же, как и сто лет назад, – заметил Эрмек. – Конечно, есть электричество, телевизоры, мобильные телефоны. Но основа остаётся прежней – земля, горы, традиции, которые передаются из поколения в поколение.

Машина свернула к окраине деревни и остановилась перед глинобитным забором, выкрашенным синей краской. Бакыт заглушил двигатель, и внезапная тишина, нарушаемая лишь далёким лаем собак и блеянием овец, показалась оглушительной после долгой дороги.

– Приехали, – объявил Эрмек, открывая дверь. – Добро пожаловать в дом моего отца.

Они вышли из машины. У ворот их уже ждал высокий пожилой мужчина в традиционном кыргызском колпаке – конусообразной белой шляпе с орнаментом. Несмотря на возраст, Рустам Камбаров выглядел подтянутым и крепким. У него было смуглое лицо с глубокими морщинами, проницательные тёмные глаза и аккуратно подстриженная седая борода. В руке он держал резную трость, но опирался на неё легко, скорее для удобства, чем по необходимости.

– Дедушка! – Динара подбежала к нему и обняла.

– Кенжем, моя маленькая, – улыбнулся старик, обнимая внучку. – Как же я рад тебя видеть.

Затем он переключил внимание на Эрмека и тепло обнял сына. Наконец, его взгляд остановился на Алексее. Что-то в этом взгляде – внимательном, изучающем, словно заглядывающем в самую душу – заставило Алексея почувствовать себя неловко.

– А вы, должно быть, внук Игоря Николаевича, – сказал Рустам, протягивая руку. – Я вижу его черты в вашем лице. Те же глаза, тот же подбородок.

– Алексей Сорин, – представился Алексей, пожимая сухую, но крепкую руку старика. – Очень рад с вами познакомиться, Рустам-ага.

– Вы знали моего деда? – спросил он, удивлённый тем, как точно Рустам определил его родство.

– О да, – кивнул старик. – Игорь Николаевич был хорошим человеком. Честным. Настоящим другом. – Он жестом пригласил всех войти во двор. – Но об этом мы поговорим за столом. Вы, должно быть, устали и проголодались с дороги.

Они вошли в просторный двор, где под навесом из виноградных лоз стоял накрытый стол. За приготовлениями хлопотала полная женщина средних лет в традиционном платье и платке.

– Это Айгуль, моя помощница, – представил её Рустам. – Она заботится обо мне с тех пор, как десять лет назад ушла моя жена, бабушка Динары.

Айгуль приветливо кивнула гостям и вернулась к своим делам. Бакыт, попрощавшись, уехал по своим делам, пообещав вернуться утром.

Они сели за стол, на котором уже стояли традиционные кыргызские блюда – бешбармак, манты, боорсоки, курут, варенье и, конечно, яблоки и персики, выращенные в саду Рустама. Старик разлил по пиалам крепкий чёрный чай.

– Ешьте, пейте, – пригласил он. – Угощайтесь всем, что Бог послал.

Во время ужина разговор шёл о повседневных вещах – о жизни в деревне, о перспективах урожая, о здоровье родственников. Рустам расспрашивал Динару о её работе в музее, Алексея – о жизни в Петербурге. Казалось, что старик намеренно избегает темы медальона и преследования, словно ждёт подходящего момента.