Шёпот Затопленных Святынь Игорь Патанин

Ночь была ясной и холодной. Звёзды Чуйской долины светили особенно ярко, словно тысячи небесных свидетелей наблюдали за происходящим внизу. В обычное время монах Томас наслаждался бы этой картиной, но сегодня ему было не до красот небосвода.

Монастырь несториан в Суябе, некогда процветавший оплот христианства на Великом шёлковом пути, погрузился в лихорадочную суету. Тревожный колокол зазвонил после заката, когда прибыл гонец с востока. Монголы. Неисчислимое войско Чингисхана во главе с полководцем Джэбэнойоном уже в пяти днях пути от города. С ними идёт сам Чагатай, второй сын великого хана.

Томас провёл рукой по коротким седеющим волосам. В свои сорок пять лет он был, пожалуй, самым необычным членом общины. Европеец, уроженец далёкой Нормандии, прошедший долгий путь от крестоносца до монаха-несторианина. Последние пятнадцать лет он прожил здесь, в самом сердце Азии, изучая местные языки и обычаи, переписывая древние тексты и леча больных. Суяб стал для него домом, которого у него никогда не было.

А теперь этот дом вот-вот должен был превратиться в пепел.

– Брат Томас! – окликнул его молодой послушник Давид, спускаясь по каменным ступеням подземного хранилища. – Настоятель Нафанаил спрашивает, всё ли готово?

Томас обернулся. Давид, юноша восемнадцати лет с живыми карими глазами и оливковой кожей, был его учеником и помощником. Наполовину сириец, наполовину местный согдиец, он обладал редким даром к языкам и тонким умом. Томас кивнул в сторону тяжёлых сундуков, уже упакованных и опечатанных.

– Скажи ему, что священные тексты и реликвии готовы к транспортировке. Нам нужно ещё два часа, чтобы собрать медицинские трактаты и инструменты.

– А что с сокровищницей? – Давид понизил голос до шёпота.

Томас нахмурился. Вопрос о монастырской сокровищнице вызвал ожесточённые споры среди братьев. За столетия торговли на Шёлковом пути община накопила значительные богатства: золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, редкие ткани и специи. Но было и кое-что ещё – ценности, доверенные несторианам хранителями других традиций, в том числе странствующими братьями из далёкого Иерусалима, теми, кого называли тамплиерами.

– Настоятель Нафанаил всё ещё сомневается, – тихо ответил Томас. – Он говорит, что истинные сокровища церкви – в наших сердцах и умах, а не в золоте и серебре.

– Но ведь монголы не оставят камня на камне! – горячо возразил Давид. – Мы не можем допустить, чтобы эти ценности погибли или попали в руки язычников.

Томас мягко положил руку на плечо юноши.

– Я согласен с тобой. Именно поэтому я готовлю и сокровищницу тоже, – он кивнул в сторону дальнего угла подвала, где в тени стоял маленький ничем не примечательный деревянный ящик. – Особенно то, что в нём.

Давид проследил за его взглядом.

– Кристалл, – прошептал он.

Томас коротко кивнул. Среди всех сокровищ монастыря был один предмет, ценность которого превосходила всё остальное. Не из-за золота или драгоценных камней, а из-за его происхождения и предполагаемых свойств. Кристалл, найденный в иудейских горах во времена царя Соломона и обработанный древними мастерами. Говорили, что он способен исцелять неизлечимые болезни и показывать истинную природу человека, усиливая как светлую, так и тёмную стороны души. Реликвия, которая проделала долгий путь через Персию, Индию и, наконец, попала в руки несториан, осознавших её двойственную природу.

– Собирайся, Давид, – сказал Томас, отвернувшись от ящика. – Мы уходим до рассвета. Нам предстоит долгий путь через горы к Иссык-Кулю.

Холодный горный ветер пронизывал насквозь, заставляя кутаться в тяжёлые плащи. Караван из двухсот верблюдов медленно двигался вдоль северного берега Иссык-Куля. Три дня пути остались позади, и усталость начинала сказываться. Несториане, покинувшие Суяб, шли вместе с группой купцов и простых горожан, решивших бежать от монголов. Их целью был китайский город Кашгар, где они надеялись найти убежище.

Томас ехал в середине каравана, время от времени оглядываясь назад. Тревожное чувство не покидало его с прошлой ночи, когда ему приснились монгольские всадники, преследовавшие их отряд. Утром один из дозорных сообщил, что видел вдалеке облако пыли.

Настоятель Нафанаил, седобородый старец с аскетичным лицом, поравнялся с ним на своём муле.

– Брат Томас, ты выглядишь обеспокоенным.

– Мы должны изменить маршрут, отец, – без предисловий сказал Томас. – Я почти уверен, что монголы узнали о нашем уходе и преследуют нас.

– Но другого пути к Кашгару нет, – нахмурился настоятель. – С севера горы, с юга озеро.

– Именно поэтому нам нужно разделиться. – Томас понизил голос. – И сокровища тоже нужно разделить, чтобы не все они достались преследователям, если они нас настигнут.

Нафанаил долго молчал, глядя на сверкающую под солнцем гладь Иссык-Куля.

– Ты прав, брат Томас. Я слишком долго сомневался… – наконец произнёс он. – Но теперь я вижу мудрость в твоих словах. Что нам делать?

Томас указал рукой на приближающиеся холмы:

– Двадцать верблюдов с частью сокровищ и пятьдесят человек пойдут через те холмы к армянскому монастырю. Я знаю его настоятеля, отца Григора. Он даст нам убежище и поможет спрятать ценности. Остальные продолжат путь к Кашгару.

– А кристалл? – тихо спросил Нафанаил.

– Он пойдёт со мной, – ответил Томас. – И твой преемник, Давид, тоже. Если… если я не доживу до конца пути, он должен сохранить тайну.

Настоятель кивнул.

– Да будет так.

К закату караван разделился. Томас, Давид и ещё сорок восемь человек – монахи и несколько семей местных христиан – повернули к горам, ведя за собой нагруженных верблюдов. Остальные продолжили путь вдоль озера.

Дурное предчувствие Томаса оправдалось на следующий день. Когда они уже были в виду армянского монастыря, прискакал дозорный с известием, что монгольский отряд приближается с востока. И второй отряд, словно предугадав их манёвр, движется с запада, отрезая путь к монастырю.

– Они зажимают нас между горами и озером, – мрачно сказал Томас, когда маленький отряд беглецов собрался на совет. – У нас осталось несколько часов, прежде чем они нас настигнут.

– Что нам делать? – спросила одна из женщин, прижимая к себе маленького ребёнка.

Наступила тяжёлая тишина. Все понимали, какая судьба их ждёт, если они попадут в руки монголов. Слухи о жестокости воинов Чингисхана дошли даже до этих отдалённых мест.

– Не все сокровища должны достаться им, – наконец сказал Томас. – Мы можем спрятать их.

Он подозвал Давида и ещё нескольких крепких молодых людей.

– Отец Григор рассказывал мне о месте неподалёку отсюда. Пещера в горах, куда стекает ручей. Если мы сможем временно перекрыть поток воды, то сможем спрятать ценности внутри, а затем снова пустить воду по руслу. Монголы никогда не найдут их там.

Работа закипела. Мужчины нашли указанную пещеру и начали строить временную плотину, отводя поток в сторону. Женщины и дети помогали разгружать верблюдов, а монахи тщательно упаковывали ценности в промасленную кожу и холсты, чтобы защитить их от воды.

Томас оставил своих помощников заканчивать работу и вернулся к остальным беглецам. Достав из-за пазухи свиток пергамента, он быстро нарисовал подробную карту пещеры и её местоположения.

– Давид, – подозвал он ученика, закончив. – Возьми эту карту и медальон, – он снял с шеи серебряный медальон с выгравированными на нём древними символами. – В медальоне есть тайник. Внутри пергамент с указаниями, как открыть шкатулку с кристаллом, если она будет найдена.

Глаза Давида расширились.

– Учитель, я не могу…

– Можешь и должен, – твёрдо перебил его Томас. – Ты должен выжить, Давид. Кто-то должен сохранить знания. Не все из нас доживут до завтра.

Давид склонил голову, принимая медальон и карту.

– Я сохраню их ценой собственной жизни.

– Нет, – улыбнулся Томас. – Ты сохранишь их, сохранив свою жизнь. Обещай мне, что попытаешься выжить.

– Обещаю, – прошептал юноша.

Когда на горы опустилась ночь, тяжёлая работа была завершена. В глубине осушенной пещеры, в нише, скрытой от посторонних глаз, они разместили большую часть сокровищ. Томас лично установил последнюю плиту, закрывающую тайник, – камень, на котором он собственноручно вырезал крест.

– Теперь пустите воду обратно, – приказал он, когда все покинули пещеру.

Плотину разобрали, и поток, словно обрадовавшись свободе, с рёвом устремился по своему прежнему руслу, затопляя пещеру и скрывая вход в сокровищницу.

Томас отошёл от бурлящего потока и посмотрел на звёздное небо.

– Теперь готовьтесь, – сказал он оставшимся. – На рассвете мы дадим последний бой.

Но в глубине души он знал, что никто из них не доживёт до следующего заката. Надежда была лишь на то, что Давид, которого он ночью тайно отправил горными тропами в сторону Кашгара, сумеет избежать погони. И на то, что когда-нибудь, много лет спустя, кто-нибудь найдёт этот медальон и карту и поймёт их истинную ценность.

По предгорьям пронёсся порыв ледяного ветра. Вода в только что затопленной пещере забурлила, словно что-то пыталось вырваться из-под каменных плит, но затем успокоилась, скрывая свою тайну до поры.

Время сокровищ несториан только начиналось.

Дождь барабанил по крыше старого деревянного дома, создавая уютный фоновый шум, который заглушал все звуки с улицы. Алексей Сорин стоял у окна мансарды, глядя на мокрые петербургские крыши. Его спортивное, но не чрезмерно атлетическое телосложение угадывалось под свободным свитером, а в чертах лица с четко очерченными скулами и внимательными карими глазами проглядывалась та же академическая сосредоточенность, что была присуща его деду. В руке он сжимал чашку с остывшим кофе, к которому так и не притронулся. Последние три дня он разбирал архив своего деда, профессора Игоря Николаевича Сорина, известного историка-востоковеда, скончавшегося месяц назад в возрасте девяноста семи лет.