Кот зашел домой, до возвращения родителей, с чувством победителя Стихий и почувствовал, как он голоден. Кот с родителями и братом жили в коммунальной квартире из пяти комнат. Большая кухня для пяти семей с большой застекленной дверью, которая никогда не закрывалась. Если у какой-нибудь хозяйки что, то пригорело, то открывалось кухонное окно, но дверь всегда была закрыта.  Редко, когда на кухне никого не было. Чаще всего были две или три хозяюшки, которые что-то готовили и оживленно беседовали. И вот Кот видит закрытую стеклянную дверь кухни и никого из женщин. Удивленный невероятной ситуацией, Кот подошел к стеклу и недоуменно уставился на соседа Евгения, который за обе щеки уплетал что-то явно вкусное. Увидев его заинтересованный голодный взгляд, Евгений приглашающе кивнул. Кот открыл дверь и зашел. Закрывай! Он не сразу осознал команду. В нос шибануло сильнейшим духом тухлятины. Дыхание перехватило. Кот инстинктивно зажал нос и с трудом сдержался чтобы не отпрянуть назад за дверь. Усилием воли закрыл дверь и остался с зажатым носом и оглушенный вонью. Евгений наблюдал все это с нескрываемой иронией. Но все же оценил отвагу Кота.) Попробуй. Он протянул ко руку с вилкой на которой был насажен кусочек красной рыбы. Кот принял это как вызов на слабо. Собрав волю в кулак и, стараясь контролировать выражение лица, взял в рот эту вонючую вонь. Последовавшее за этим вкусовое ощущение ошеломило Кота! Нежный вкус малосольного лосося растекается во рту как масло на горячей сковородке. Не разжимая нос Кот выразил готовность повторить. Евгений жестом пригласил его разделить трапезу. На столе была картофельная пюрешка и куски супер-вонючего лосося. В начале Кот ел, зажимая нос, но достаточно быстро презрев оглушительную вонь стал с наслаждением уплетать вкуснятину.)

Евгений, заметив его интерес, с некоторым торжеством сообщил: "Это сюрстрёмминг, понимаешь? Это как шведская ферментированная селедка!" Кот не сразу уловил смысл его слов, но звучало это внушительно. Пока Кот с трудом обрабатывал информацию, он, явно наслаждаясь своей осведомленностью, добавил: "Шведы это не просто едят – это у них как ритуал. Рыба пахнет так, что открывать банку надо только на улице. Но вкус…" Он выразительно покатал кусочек на вилке, глядя на меня, – "это просто нечто!"

Кот почувствовал себя частью какого-то кулинарного обряда. Картошка с мягким сливочным вкусом идеально смягчала солено-кислый вкус рыбы, и, хотя запах продолжал атаковать его чувства, что-то в этом противостоянии удивительно вдохновляло. Казалось, что остро вонючая красная сюрстрёмминга со всеми своими тайнами открывала ему целый новый мир – не только еды, но и смелости пробовать жизнь на вкус.

Этот день был полон приключений, и, засыпая с чувством гордости, Кот думал о будущем, где его жизнь будет яркой и насыщенной, полной дерзости, куража и бесстрашной отваги в каждом её повороте.

Так гадко Кот ещё никогда себя не чувствовал. Не из-за разбитого носа, заплывшего глаза, соли крови на губах или жгучей боли в боку. Всё это было ничем по сравнению с другим – с унизительным чувством беспомощности. Словно его раздавили, вытерли о него ноги, и он не смог ничего с этим сделать. В груди клубилось что-то горячее, смешанное из ярости, обиды и сгорающего самоуважения.

Гроб возвышался над ним, как башня – огромный, с каменными кулаками, и на его лице играла эта отвратительная ухмылка. Единственным успехом Кота была жалкая царапина на скуле Гроба, но даже она скорее злила его самого – не победа, а жалкий укол.