На пути к дому им то и дело встречались встревоженные люди, перешёптывающиеся о «проклятии», «бездонных топях» и злых духах, что будто нарочно свирепствовали в последнее время. Дарина ловила обрывки разговоров и видела, как страх и напряжение проступают на лицах прохожих. Кто-то в полголоса произнёс:

– Если это не остановить, скоро все дети пропадут…

Эти слова неприятно резанули слух. Дарина отвела взгляд, не желая встречаться глазами с недовольными соседями.

Дома Велирима молча прошла к своему привычному рабочему месту возле печи и принялась помешивать что-то в медном котелке. Вздохнув, она бросила на дочерей кроткий взгляд, и в глазах её читалась такая усталость, что казалось, силы покидали её с каждой минутой. Дарина и Орина понимали: мать переживала не только из-за чужого горя – что-то другое, куда более тяжкое, грызло её изнутри, не давая покоя. На любые расспросы Велирима лишь качала головой, не произнося ни слова. Орина, помогавшая ей накрыть на стол, заметила, как дрожали пальцы матери, когда она брала чашку с приправами и сыпала их в суп.

За окнами постепенно сгущалась тьма. Девушки закончили привычные дела по дому: принесли воды, развесили связки высушенных трав у стены, подкинули дров в печь. Дарина мысленно планировала завтрашний поход в лес, отмечая, какие именно коренья и побеги ей предстоит собрать. Но сердце тревожно щемило, будто предчувствовало беду, гораздо более страшную, чем скудный ужин и колкие пересуды соседок.

Орина легла на свою постель и спрятала лицо в подушку. Она боялась, что ночью вновь увидит у окна призрачное сияние светочниц, их таинственный шёпот в последнее время почти не оставлял её в покое. И правда, глубокой ночью девушка вздрогнула и резко села на кровати. Сквозь полусон ей почудилось: за ставнями тихо порхали мелкие голубые огоньки, и будто лёгкие, незримые крылья шелестели совсем рядом, за бревенчатой стеной. Они звали её:

– Иди… иди в горы…

Орина вздрогнула, закрыла ладонями уши и едва не закричала от страха. В темноте ничего не было видно, только стучало бешеное сердце.

– Тише, тише, – рядом раздался тихий голос матери. Велирима подошла к постели, погладила дочь по голове и заботливо коснулась лба. – Спи, девочка моя. Не слушай эти голоса, не верь им. Время ещё не пришло.

Орина тихо всхлипнула и с горечью произнесла:

– Какое время, мама? Ты ведь снова утаиваешь от нас что-то важное…

Велирима не ответила, лишь крепче прижала дочь к себе, стараясь успокоить. В доме вновь воцарилась тишина, нарушаемая только далёким потрескиванием поленьев в печи. Дарина, лежавшая на другой стороне комнаты, внимательно вслушивалась в разговор. Она чувствовала отчаяние матери, понимала: та изо всех сил сдерживается, не решаясь доверить дочерям страшную тайну. Но что за тайна это была, и почему Велирима молчала, когда опасность нависала всё ближе?

Под самое утро, когда первые тусклые полосы рассвета едва коснулись оконных проёмов, дверь в дом неожиданно и громко распахнулась. На порог вбежала соседка – бледная, взъерошенная, едва дышащая от спешки. Голос её сорвался на крик:

– Нашли… нашли ещё одного! Мёртвого! Теперь в лесу… Мать там плачет, над телом…

Велирима подскочила, побелев лицом:

– Когда?!

Женщина едва переводила дыхание:

– Ночью пропал. Говорил, светочницы зовут его. Всё рассказывал матери, а та не послушала…

Дарина вскочила на ноги, сердце болезненно сжалось в груди. Орина приподнялась на локте, глаза её были широко раскрыты от ужаса. Значит, это не просто сны – её действительно могли увлечь за собой духи воздуха. И на месте того мальчика могла оказаться именно она.