– Благодарствую тебе, травница… – с трудом прошептал он и, еле волоча ноги, побрёл прочь.

Орина отвела взгляд. Ей стало не по себе от того, как жители Ясницы постепенно превращались в измученные тени самих себя. Она старалась помочь матери и сестре с товаром, но тело ощущалось слабым, мысли путались. Она плохо спала этой ночью, а шёпот светочниц всё ещё звучал в ушах. Казалось, сам воздух вокруг стал густым и тревожным, пропитался страхом.

К середине дня громкий, раздражающий голос объявил о прибытии Драгемира – приезжего торговца. Его телега с грохотом въехала на площадь, заставив всех замолчать. Кто-то облегчённо вздохнул, надеясь хоть на небольшую выгоду, кто-то нахмурился заранее, потому что все знали: Драгемир славился наглостью и неуступчивостью. Он неизменно требовал много руды, а взамен давал лишь немного муки и товары сомнительного качества.

– Ну что, уже опустошили свои кладовые? – громогласно спросил он, оглядывая торговцев. – Надеюсь, сегодня руды не меньше, чем в прошлый раз?

Рудокопы неловко переминались с ноги на ногу. Дарина заметила, как некоторым из них стало не по себе. Один из шахтёров попытался объяснить про ломкие жилы, но Драгемир раздражённо цокнул языком:

– Гора, говорите, истощается? Мне-то какое дело! Ищите, ломайте, копайте дальше! В противном случае я уеду ни с чем, а вам придётся голодать до следующего приезда.

Дарина усмехнулась про себя. Она знала: сейчас идёт рассветье, а за ним обязательно последует жарник6. Люди не пропадут. До урожая, конечно, далеко, но местные отлично знали леса и могли продержаться на грибах, ягодах и охоте. Только вот после листопадня7, когда придёт студень, всем действительно станет тяжело.

Внезапно по площади пронеслись крики. Люди столпились вокруг заплаканной женщины, заламывающей руки и что-то безутешно выкрикивающей.

– Сына моего нашли… мёртвым… Светочницы завели его в болото!

Испуганный гул пронёсся по толпе. Кто-то нервно прикусил губу, кто-то воскликнул: «Неужели опять!». Несколько торговцев поспешили скрыться за своими телегами. Соседка Велиримы и девушек быстро подошла к несчастной матери и попыталась успокоить её, ласково коснувшись её лица, но та с рыданиями оттолкнула руку, не замечая вокруг ничего и никого.

– Болотная тина его поглотила… – Голос женщины дрожал и прерывался рыданиями. – Одна только рука торчала… а потом… потом появились духи…

Толпа разом охнула. Слова «светочницы» и «мёртвый ребёнок» пронеслись по площади, передаваясь шёпотом из уст в уста. Пожилая женщина, стоявшая чуть в стороне, медленно опустилась на землю, закачала головой и глухо застонала:

– Я ведь говорила, духи взбесились… Что же это творится-то?

Страх смешался с гневом и повис в воздухе, словно удушливый дым. Дарина почувствовала, как Орина пошатнулась и инстинктивно схватилась за её руку.

– Бедный… – едва слышно проговорила Орина. – Это ведь тот мальчишка, что коз пас на окраине?

– Не знаю… – выдохнула Дарина, чувствуя, как внутри всё похолодело.

В последнее время смерть детей стала для Ясницы страшной, зловещей закономерностью. Мать погибшего мальчика металась в истерике, проклиная духов, болота и весь мир. Из толпы кто-то закричал что-то про «проклятие» и «старый долг», и снова по людям прошёл тревожный ропот.

Велирима с силой сжала руки на своей сумке с травами, побледнела и, казалось, готова была уже броситься вперёд, чтобы утешить несчастную женщину. Но там уже суетились другие: подошёл старейшина, пытаясь навести порядок, и рядом теснились подруги убитой горем матери, пытаясь хоть как-то успокоить её.