…будто костяная пыль…

…и гнилостный привкус во рту заставлял морщиться, сопротивляясь ж е л а н и ю уйти, не смотреть…

К предупреждающему крику Кары добавился хищный клекот – с ним слился пронзительный визг, - и наведенная тишина разлетелась осколками. Воздух вокруг пошел рябью, смалывая морок. Щеку задели упругие соколиные перья. Не думая, в е р я, Рой метнул кинжал на звук и с грохотом скатился по лестнице, следуя совету, а после инстинкту, швырнувшему его за бочки – они виделись рухлядью, но оказались до отказа забитыми болтами и наконечниками. По ступеням, где он стоял, звонко заклацали стрелы.

Шрамы на запястьях полыхнули. Рубашка под дублетом намокла от крови, но п р о с т р а н с т в о мельницы с х л о п н у л о с ь, явив застывших в беге мечников, оседающего на пол колдуна с располосованным лицом и повисшие в пустоте стрелы; под взглядом мага они развернулись, выцеливая нападавших.

И прошили их, стоило позволить воздуху р а з о й т и с ь.

...всех, кроме сангрийца.

Заклинатель извернулся как кошка – стрела распорола широкий рукав халата – и дохнул скверной.

*

- Как ты связал их с графом?

- У одного мечника была семейная ладанка из монастыря Святого Лусио, - пожал плечами Рой. – Монахи узнали и ее, и мальчишку – он был обручен со старшей дочерью командира стражи Арро.

- …а тот бы никогда не спутался с сангрийцами без ведома сеньора, - хмуро согласился Диего. Стопка заверенных священником и Выжженным Кругом признаний на его столе все еще была обвязана бечевой, и брат-король, скрестив руки, смотрел на бумагу, как на клубок ядовитых змей: кто еще, кроме Арро? Сколько жал скрываются среди блестящей чешуи и узоров - даже граф – граф! - стал марионеткой сангрийцев! Сегодня им повезло и заразу вырвали с корнем, - но разве это благоволение Истинного – предательство и смута в трех днях пути от столицы, где единственный сильный маг – сам король?..

Рой остро чувствовал бремя брата. Восстания вспыхивали одно за другим – на востоке, на юге, на севере, западе, - страна пылала, и пожары не успевали тушить. Голодные бунты шли волнами, от окраин к столице. В поисках еды обезумевшие толпы громили амбары, портовые склады, разносили лавки торговцев и имения мелких сеньоров. Всех, кто пытался защитить имущество, забивали камнями. Желающих присоединиться к грабежу встречали оскалом. Никто не чувствовал себя в безопасности, и люди бежали: кто-то на кораблях в Портуру, большинство – под стены столицы и грандов. Проезжая, Рой видел пустые деревни и тлеющие остовы ферм, тела в канавах, сытое воронье, одичавших псов с торчащими ребрами и изможденных людей, и достаточно вбросить оружие, пообещав зерно за чашу крови, чтобы…

*

- …ты виноват!.. Клейменное ничтожество, шлюхино отродье, будь ты проклят! Будь проклят, слышишь?! Будь проклят! Это твоя вина! Твоя, ублю..! - Шею Арро захлестнула петля, и он наконец заткнулся, вытягиваясь струной на носках сапог. Свидетельствующий монах из ордена Святого Лусио - совсем юнец, отправленный настоятелем, - по-черепашьи втянул голову в плечи, дописывая последние строки признаний и стараясь не смотреть на наскоро сбитую виселицу, семейство графа на ней, серое море сжимающих кулаки крестьян и восемь обескровленных тел, укрытых ветхими простынями.

Колдун появился два года назад, и никто из Арро не заподозрил в ограбленном и избитом торговце сангрийскую тварь. Старика подобрали, позволили умыться и отлежаться. Он все время благодарил, с равным удовольствием поедая что воскресный сыр, что похлебку – все теперь ели похлебку, даже гранды, - а получив охрану, уехал, кланяясь в седле и обещая вернуться, - и сделал это, набив кладовые своих спасителей солониной и хлебом, потом еще и еще, и если в голову графа закрадывались подозрения – слишком щедр старик, слишком приторен и заботлив – то радости детей от еды на столе хватало, чтобы закрыть глаза на странности и недомолвки.