Он чувствовал, как сжимаются мышцы живота, будто только что вышел из тренажерного зала после безумной нагрузки. Но никакой спорт не мог объяснить ту напряжённую пульсацию внизу живота, то дикое желание, которое гнало кровь по жилам. Её образ не отпускал. Он знал – если не найдёт её, сойдёт с ума.

А в это же утро Ким лежала в своей постели, полунакрытая лёгким пледом. Солнечный свет едва проникал в комнату сквозь плотные шторы, и всё вокруг казалось замершим. Но внутри неё – бушевал ураган.

Ночь была как мираж. Она вспоминала прикосновения, взгляд, тяжесть мужской руки на талии. Необъяснимая, почти болезненная тяга к незнакомцу, которого даже не видела полностью. Он появился из грозы, как наваждение, и ушёл, оставив след, будто отпечаток на коже.

У неё был небольшой опыт в отношениях. Несколько романов, симпатии, даже разочарования. Но такого… чтобы она проснулась с этой жаждой, с этим внутренним трепетом – не было никогда. Что-то в нём выворачивало её наизнанку. Она чувствовала себя женщиной, желанной, хрупкой и сильной одновременно.

И больше всего её пугало то, что она не знала его имени.

Офис был холоден и тих, как утро после шторма. Пустые столы, слабо гудящий кондиционер и кофе, который помощник поставил перед ним, остыл быстрее, чем успел остыть его гнев.

Шейн стоял у панорамного окна, глядя на пробуждающийся город. Внутри него бурлило раздражение. Он приехал с серьёзными намерениями, с чётко составленным графиком, а организация приёма оказалась… мягко говоря, неидеальной. Что-то пошло не так ещё с момента прибытия: логистика, жильё для персонала, детали круиза – вся эта мелочь, которую должны были отточить до автоматизма, подводила.

Он провёл рукой по волосам, сдерживая желание кому-то позвонить и высказать всё напрямую.

– Кто отвечает за организацию? – бросил он, не поворачиваясь к ассистентке.

– У отдела PR. Ответственный специалист – Ким… Ким Левицкая, – неуверенно проговорила та.

Имя ничего ему не сказало.

– Позвать её, – холодно велел он. – Сейчас.

Именно в этот момент дверь офиса открылась.

Он обернулся… и замер.

На фоне прохладного интерьера, как оживший мазок угля на белом холсте, в комнату вошла женщина. Её чёрная юбка-карандаш плотно облегала бёдра и подчёркивала каждое движение. Узкая, как остриё ножа, она гармонировала с черной кофточкой, скромной лишь на первый взгляд. Квадратный вырез без стыда открывал изящную ложбинку между грудей, и тонкая золотая цепочка с капелькой подвески лежала точно в её центре, заставляя взгляд невольно задержаться.

Её каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, пронзённый обычным канцелярским карандашом. Этот жест – случайный, домашний, почти девичий – резонировал со всем её образом: между монашкой и стриптизёршей, между строгостью и вызывающей женственностью.

Но самое главное – её глаза. Изумрудно-зелёные, сверкающие, живые. Его дыхание сбилось.

Она медленно подошла, уверенно, не торопясь, будто знала, что на неё смотрят. Её взгляд встретился с его – и застыл на миг.

– Доброе утро, – спокойно сказала она. – Я Ким Левицкая. Вызывали?

Он не мог ответить сразу.

Что-то в нём оборвалось.

Она. Та самая. Это она.

Только теперь, при дневном свете и без маски, с родинкой… Родинка. Её не было. Он всмотрелся – она была тщательно замаскирована лёгким макияжем. Но теперь он знал, где она – и что она. И что она та самая девушка с прошлой ночи.

А она… пока не догадывалась ничего.

Ким стояла посреди офиса, небрежно держа в руках планшет с распечатками, словно щит. Несмотря на всю внешнюю собранность, внутри её будто трясло. Его взгляд обжигал. Холодный, властный, сдержанный – и всё же в нём пульсировало что-то невыносимо знакомое.