Что-то настоящее.
С тех пор Ким больше никогда не говорила с Элис. Она не кричала, не мстила – просто навсегда закрыла ей доступ к своему миру.
А с Шейном… они стали ближе.
Их разговоры стали длиннее, прогулки – позже, взгляды – глубже. Они всё чаще сидели вдвоём на скамейке у школы, или на бордюре во дворе, болтая обо всём и ни о чём. Было что-то хрупкое и настоящее в их дружбе, в этих невинных касаниях плечом, в улыбках, которые понимали только они.
И хотя они по-прежнему оставались «просто детьми» —
между ними уже было что-то большее. Нежное. Неосознанное. Первое.
Они ещё не знали, что самое страшное бывает не тогда, когда кто-то умирает.
А тогда, когда кто-то уходит – и не попрощавшись.
ГЛАВА 2
Всё произошло неожиданно. Без объяснений. Без времени на «прощай».
Ким не пришла в школу. Ни на следующий день, ни через день. Сначала Шейн думал – заболела. Потом – уехала к бабушке. Потом… начал чувствовать. Что-то не то. Что-то не так.
А потом услышал от кого-то, проходя мимо:
– А семья этой девочки, Ким, уехала. Сказали – навсегда.
Навсегда.
Это слово врезалось в него, как лезвие. Он не верил. Не мог поверить. Просто не хотел.
Он пришёл к ней домой. Постучал. Один раз. Второй. Никто не открывал. Он сел у двери, обняв колени, и ждал. Просто ждал.
Прошёл час. Потом ещё. Соседка вышла, сказала:
– Их сегодня ночью увезли. Срочно. Что-то с документами… Что-то с визами… Проблемы у родителей. Уехали в спешке. Даже мебель оставили.
Шейн не понял половины слов. Ему было двенадцать. Но сердце поняло всё.
Ким больше не вернётся.
Он приходил к её подъезду каждый день. Сидел на ступеньках. Смотрел на окна её квартиры. Иногда ему казалось – тень. Или силуэт. Или будто кто-то смотрит в ответ.
Иногда он приносил валентинку, сделанную своими руками – такую же, как тогда. Оставлял под дверью. Иногда – цветок. Иногда просто сидел в тишине.
Вечерами он продолжал выходить во двор, гонять мяч с друзьями – но уже без смеха. Без огонька в глазах. Его часто спрашивали, что случилось, но он только пожимал плечами и подумал…
– Уехала. Навсегда.
И никто не знал, как больно это «навсегда» отзывается внутри. Как он лежит ночью с открытым окном, вслушиваясь в ветер, как будто он может принести голос Ким.
Он не умел плакать.
Но тогда… тогда он всё-таки заплакал. Тихо. Спрятав лицо в подушку. И прошептал:
– Возвращайся…
Но она не вернулась.
Она долго не решалась.
Переезд случился внезапно, как гром среди ясного неба. Родители говорили что-то о «необходимости», о «будущем», но Ким слышала только одно – она больше не увидит Шейна. Всё оборвалось. Мгновенно. Без шанса на прощание.
В новом городе, в новой школе, среди чужих лиц и равнодушных голосов, она будто потеряла часть себя. И тогда, в одну из особенно тяжёлых ночей, она решилась.
Она написала ему письмо.
Писала долго. Стирала. Плакала. Снова писала.
Там не было ни «люблю», ни пафосных слов. Только правда.
Что она скучает. Что её всё напоминает о нём. Что даже дождь здесь – не тот, потому что он не знает, что Шейн любит дождь.
Что она ждёт хотя бы пару слов в ответ.
Хоть чего-нибудь.
Письмо она передала через подружку, которая осталась там, дома. Та обещала, что передаст Шейну – обязательно, лично.
Ким ждала. Каждый день бежала к почтовому ящику, как в фильмах. Каждый день убеждала себя: завтра точно будет ответ.
Но ответа не было.
Через неделю подружка написала короткое сообщение:
> «Передала. Он был с пацанами. Взял, прочитал и засмеялся. При них же порвал. Прости, я не знала, что он такой…»
Ким застыла.
Земля под ногами ушла.
Мир, в котором она надеялась, стал стеклянным и разбился в один миг.