Мурашки побежали по коже, холодные и быстрые. Он не вспоминал этого раньше – память молчала, похоронив те дни под слоем лет. Почему сейчас? Почему этот символ? Андрей моргнул, отгоняя воспоминания. Это ерунда. Усталость. Лавка вернулась – запах трав, скрип стула. Антиквар молча смотрел на него, прищурившись, будто заметил его замешательство.

– А ключ? – голос Андрея вышел хриплым, горло пересохло. Он достал фото ключа, найденного у жертвы, и положил его на стол.

Старик наклонился, изучая снимок. Его пальцы скользнули по бумаге, дрожа. Он прищурился, морщины вокруг глаз углубились.

– Вне времени… живая сила, – он отшатнулся, сбивая статуэтку на пол, та упала с глухим стуком, но не разбилась.

– Славу богу цела! – вырвалось у антиквара. Он уже потянулся чтоб подобрать статуэтку, но голос детектива оборвал его.

– Хватит загадок! – рявкнул Андрей. Его раздражение достигло пика.

– Ты не поймёшь, уходи! – старик вскинул голову, но тут же сгорбился. – Больше не знаю… уйди, прошу!

Оборонительная поза, дрожь в руках. Он знал больше, но говорить точно не станет. Андрей это понял. Он поднялся, не отводя взгляда.

– Если что-то вспомните, звоните – бросил он, голос твёрдый. Он развернулся к двери, половицы скрипели под ногами, запах лавки цеплялся за одежду.

Старик промолчал, но его взгляд тяжёлый и настороженный провожал Андрея до порога. Дверь захлопнулась с тихим стуком, колокольчик звякнул напоследок.

На улице холодный воздух прогнал пряный невыносимый запах лавки. Андрей остановился, засунув руки в карманы, и уставился на мутное небо, где облака сливались в единое серое месиво. Вопросы рождались в голове один за другим: что за "семь врат"? Кто эти "избранные"? Что за ритуал? Почему сейчас? Как жертва связана с этим? Чего боится антиквар? Почему ключ "вне времени"?

Но один вопрос выбивался из общей массы: почему этот символ знаком ему? Это не воспоминания – это обман. Усталость, нервы, всё что угодно, но не правда. Он не верит в это. Не хочет верить. Но шаги замедлились, а в груди росло что-то тяжёлое. Предчувствие, впрочем, Андрей в него тоже не верил. Он должен найти убийцу – это всё, что важно. Остальное – чушь. И всё же… он уже не был так уверен, как раньше.

Он не заметил, как в глубине лавки антиквар замер у стола, глядя на закрывшуюся дверь. Его пальцы, дрожащие, потянулись к телефону, который все это время валялся под грудой пергаментов. Старик набрал номер и поднёс телефон к уху. Гудок. Еще один гудок. Тишина. Затем хриплый голос прошептал:

– Оно возвращается.

Связь оборвалась. Антиквар опустил трубку, сгорбившись, будто тяжесть слов придавила его к земле и пробормотал: «Прости, парень».

Глава 5. Воспоминания

Андрей сидел в полутёмной квартире, уставившись на чашку с остывшим кофе, пить холодный уже не хотелось, но и выливать рука не подымалась. На столе рядом валялась скомканная салфетка, которую он так и не донёс до мусорки. Тишина в комнате была абсолютной. Или это Андрей так глубоко погрузился в свои мысли, что звуки из вне почти не доходили до его ушей. Иногда что-то скреблось и гудело за пределами окна. Машина. Зверь или просто его нервы. Окно, слегка приоткрытое, впускало холодный сквозняк, шевелящий занавески.

В голове крутились вопросы, острые и беспощадные, на которые ответов пока не было. Символ. Ключ. Антиквар. Воспоминание. Тот проблеск прошлого, что вспыхнул в лавке, выдернул из глубин памяти нечто, о чём он не думал годами. Или, может, нечто, что он заставил себя забыть? Мысли путались, цеплялись друг за друга, не давая покоя. Ему нужен убийца, а не сказки. Андрей мысленно повторял себе: только логика, только факты, только чёртовы улики – всё, что не даёт поверить в эту муть, о которой шепчутся бабки на лавочках у подъезда. Сны и смутные догадки он отметал как мусор. Но сейчас всё внутри твердило: это не случайность. Неизвестность выводила из себя – хуже, чем страх, хуже, чем всё то, с чем он сталкивался на этой работе. Оставался только один выход – искать ответы. Но что, если эти ответы окажутся хуже вопросов? Ум Андрея до сих пор сопротивлялся посмотреть в глаза потустороннему. Он сжал виски ладонями, прикрыл глаза.