Между тем время шло, Старик был непоколебим в своем упорстве остаться, мы – в своей настойчивости уехать, флажки – в своей незыблемости.

Занятые своим нравственным противоборством мы не заметили, как Кирилл выбыл из соревнования на кто кого добьет, и отчего-то увлекся своей лункой. И тут удилище его незаметно для всех погнулось, он в растерянности подскочил, взглядом моля о помощи, начал пятиться назад, что было ещё одной ошибкой отца за день, необъяснившего как пользоваться катушкой, издавая протяжное «А» и «Э». Когда мы поняли, что происходит, брат уже был в десяти метрах от лунки, а на льду рядом с ней барахталась огромная рыбина, с целых две взрослые ладони. Окуняра!

– Ну вот, теперь можно и собираться домой, – ехидно сказал Старик.

– Да ладно, что там дома делать! – хором ответили мы.

Старик кинул Кириллов трофей к карасикам, предназначение которых нам уже было известно. И, таким образом, счёт был размочен, 1-0-0-0. Наша юная болельщица теперь тоже нашла свой интерес. Ее главным занятием стало наблюдение за тем, съест ли в ведре большая рыба маленькую.

– Рауль, сходи в машину, возьми в бардачке бутерброды и термос.

Вот теперь жизнь окончательно налаживалась.

До того момента, пока я не вышел на берег.

Тогда-то за моей спиной поднялись страшные крики, и я увидел, как вся толпа оголтело ринулась в противоположном от меня направлении. К одному из флажков! Стоячему!!!

Кирилл обогнал всех на добрых тридцать шагов. Отец кричал ему:

– Тащииии!!! Как-как? Да так же тащи!!!

И Кирилл потащил. И когда остальные были уже у лунки, из нее показалась страшная щучья морда. Старик быстро выхватил ее за жабры и отдал в руки Кириллу, пребывающему в явно противоборствующих чувствах страха и гордости. Дура была в половину него размером, килограмма четыре уж точно. Я с неподдельной грустью наблюдал за картиной событий, держа в руках вместо щуки проклятые бутерброды с термосом.

Через час бесплодотворных попыток догнать Кирилла в общем зачёте мы сели в машину и уже держали путь домой, в целом довольные поездкой, но в глубине души зарекшиеся никогда ее не повторять. Я посадил Кирилла вперёд, он действительно это заслужил, поэтому в отличие от малышки, моментально вырубившейся у меня на коленях, Кирилл не спал, он был добытчиком, настоящим мужчиной. Мы с Зоей смотрели каждый в своей окно, думая о том, о сем. Отец, довольный поездкой, всю дорогу причитал, обращаясь к Кириллу: что-то вроде «и всё-таки хорошо съездили», «вот мать-то обалдеет», «эх, жарёха какая будет».