Когда караван причалил у Торга, Никодим, видя состояние молодого боярина, похлопал его по плечу и, глядя куда-то вдаль, так же как несколько дней назад в Русе, сказал:

– Сидеть-то нынче хуже, чем робить.

Савка посмотрел на него и, встретившись взглядом, понял, что тоже не сплоховал в походе.

Следующий день ничем не напоминал предыдущий. Будто и не было вчерашней непогоды. Словно ярко раскрасившее с утра городские улочки приветливое солнце было не тем, что вчера бросило Савку с ватагой на растерзание снежной буре. Скрылось светило где-то за Варяжским морем, оставив людей на воде во власти тьмы и Морены. А с новым днем вернулось, как ни в чем не бывало, не извиняясь и не прячась за тяжелыми тучами. Взошло над теми, кто накануне одолел стихию. Пригрело тех, кто остался вчера без тепла и света. Отблагодарило за стойкость и отвагу тех, кто сегодня нуждался в тепле больше, чем кто-то другой.

Солнечный луч скользнул по покатому бревну стены и опустился чуть ниже. На строганном боку соснового венца он тоже задержался недолго и скатился чуть ниже. Здесь на его пути оказалась черноволосая голова. Яркий свет залил небритое лицо спящего человека. Тот поморщился и машинально отвел голову в сторону. Но не тут-то было. Солнце чуть выше поднялось над горизонтом, и его свет последовал за спящим. Желтое пятно скользнуло по подушке и вскоре снова его потревожило.

Савка открыл глаза, но ослепленный солнечным светом, тут же прикрыл их рукой. «Вот так бы вчера светило, а то…, – в сердцах подумал он». Его мысли прервал голос старшего брата Твердослава.

– Ну, что проснулся? – спросил тот.

Он зашел к Савке с минуту назад и с удовольствием наблюдал как тот пытается уклониться от вездесущего солнечного света.

– Нет, – ответил тот, не убирая руки со лба. – Сплю еще, – иронично добавил он.

Твердослав прошел к лавке, присел и обвел взглядом избу брата. Он уже и не помнил, когда в последний раз сюда заходил. До сегодняшнего утра надобности в том не было. Его изба в родовой усадьбе располагалась на первом ярусе. На втором ему делать было нечего, да и хозяйственные дела не приводили его сюда. Чаще всех тут бывала Маремьяна. Она частенько засиживалась здесь, разговаривая с младшим сыном. Но после ее смерти тут редко кто бывал. Рядом с Савкиной светелкой располагалась комната работницы Солки. Следующая изба пустовала. В ней раньше жили средние братья и после их смерти тут так никто больше не поселился.

Изба у Савки была светлой. В стене, что выходила на юг, было два небольших окна. Занавески на них отсутствовали, и сквозь стекла внутрь помещения легко проникал дневной свет. Кроме стоящей у противоположно стены широкой кровати, в комнате был еще дубовый стол. Он стоял у одного из окон и служил Савке в основном в качестве подставки под шандал. Тут же лежала кучка восковых свечей. Рядом со столом стояли два стула. На спинке одного из них лежала небрежно брошенная одежда. Несколько вбитых в стену гвоздей заменяли Савке вешалку. Но кроме шубного кафтана, другой одежды на них не было. Рядом на подставке стояло большое зеркало. Еще одно, чуть меньше размера висело прямо на входной двери. Тут же у двери проходил каменный дымоход от печи, что стояла на первом ярусе. Исходящего от него тепла явно не хватало в зимнее время, и Савка обычно в такие дни перебирался в избу, что осталась от деда на первом ярусе дома. От окна, у которого стоял стол, вдоль стены до самой кровати располагалась широкая лавка. На ней, как и на других лавках усадьбы, лежали мягкие красивые шкуры. У самой кровати на ней стоял стеклянный кубок с водой.