Кендзи посмотрел на серую пелену, которая скрывала деревья всего в нескольких шагах от них. «Туман как туман, Мико-сан. В горах он всегда такой плотный по утрам».

Сакура покачала головой. «Нет. Этот туман… он несет в себе что-то чужое. Что-то, что не принадлежит горам. Он… вязкий. И холоднее, чем должен быть».

Кендзи прислушался. Действительно, несмотря на движение, он чувствовал пронизывающий холод. И туман казался не просто влажным, а тяжелым, словно давил на грудь.

«Йокай?» – спросил он, чувствуя, как напрягаются мышцы.

Сакура кивнула. «Возможно. Или… просто их присутствие. Это место неспокойно. И твой меч…» Она взглянула на ношу Кендзи, не говоря названия. «Он привлекает их внимание. Как светлячок в темноте».

Кендзи нахмурился. Эта мысль была неприятной. Он нес маяк, который приводил к ним тех, от кого они бежали.

Они продолжили путь. Слова Сакуры заставили Кендзи еще внимательнее вглядываться в туман. Каждый сломанный сучок, каждый странный звук казался потенциальной угрозой. Он сжимал рукоять меча под тканью, чувствуя его твердую, успокаивающую тяжесть.

К полудню туман начал рассеиваться, открывая суровые склоны гор, поросшие лесом. Они вышли на небольшую, каменистую поляну. Кендзи почувствовал слабость, его тело еще не оправилось от выброса силы прошлой ночью и стресса.

«Нам нужно отдохнуть», – сказал он, опуская мешок на землю.

Сакура кивнула. Она подошла к центру поляны, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Ее руки двигались в воздухе, словно она плела невидимые нити. Кендзи наблюдал за ней, очарованный.

«Здесь… относительно спокойно», – сказала она, открывая глаза. – «Духовные потоки чище. Но нам нельзя расслабляться. Мы только начали путь, и *они* уже знают о мече».

«Кто ‘они’?» – спросил Кендзи.

«Разные», – ответила Сакура. – «Низшие существа, как тот, что пришел в деревню. Но есть и другие. Более древние. Более могущественные. Те, кто помнит историю таких артефактов, как этот меч». Она снова взглянула на его ношу. – «И те, кто может захотеть заполучить его силу».

Они развели небольшой костер, используя сухие ветки, которые не пропитались влагой тумана. Простая еда – сушеный рис и немного вяленой рыбы – казалась вкуснее, чем могла быть.

За едой разговор стал менее натянутым. Кендзи робко спросил Сакуру о ее жизни в храме, о ее способностях. Сакура отвечала спокойно, объясняя, что ее дар – видеть духовный мир, чувствовать энергию *ки*, изгонять злых духов – передавался в ее семье из поколения в поколение. Она рассказывала о тренировках, о ритуалах, о связи с *ками* – духами природы и предков. Ее мир был полон невидимых сил и древних знаний.

Кендзи, в свою очередь, рассказал о своей жизни в кузнице, о мастерстве Хироши-сана, о простоте и предсказуемости его прежних дней. Он говорил о металле, о том, как чувствовать его под молотом, как превращать грубое железо в полезный инструмент. Он говорил о том, как любил свою работу, свою деревню.

«Я никогда не думал, что моя жизнь изменится так резко», – тихо сказал Кендзи, глядя на огонь. – «Я был… доволен тем, что имел».

«Судьба часто приходит без предупреждения», – ответила Сакура. – «Иногда она возлагает на нас ношу, к которой мы совсем не готовы». Она помолчала, затем добавила: «Меч выбрал тебя. Не знаю почему. Ты не воин. Но в тебе есть что-то… что-то чистое. Возможно, именно это и позволило тебе выдержать его прикосновение».

Кендзи не знал, что ответить. Чистое? Он чувствовал лишь страх и замешательство.

Когда солнце начало клониться к западу, бросая длинные тени, они почувствовали изменение в воздухе. Холод вернулся, более резкий. Звуки леса стихли. Птицы замолкли.