Самурайский меч Кира Сакураги

Туман лежал плотной завесой над истерзанной землей, скрывая следы битвы, что закончилась лишь часы назад. Небо, еще недавно расколотое вспышками демонической энергии и светом ритуальных оберегов, теперь было безмолвно и свинцово-серо. На месте, где схлестнулись миры людей и духов, осталась лишь тишина, нарушаемая редким стоном ветра, проносящегося над обугленными скалами и разрушенными святилищами.

Среди этого хаоса, в самом сердце иссякающего вихря искаженной энергии, стоял он. Вонзенный глубоко в черную, оплавленную землю, клинок не отражал тусклый свет, а, казалось, поглощал его, становясь абсолютным центром тьмы. Выкованный из древней, неизвестной стали, он был старше гор и рек этой земли. От его поверхности исходила аура огромной, дремлющей силы – силы, что только что сумела отбросить обратно в Бездну нечто непостижимо древнее и злобное.

Это был Куроганэ но Тамашии, Душа Черной Стали. Меч, не имеющий равных, оружие, рожденное на грани миров

Одинокая фигура, чьи очертания мерцали и расплывались, словно сотканные из самого тумана, приблизилась к клинку. Это не был человек. Это был дух земли, древний *ками*, свидетель бесчисленных рассветов и закатов, тихий хранитель этих мест. Он чувствовал дрожь стали, пульсирующую глубоко в земле, отголоски битвы и бремя силы, заточенной внутри меча.

*Ками* склонился. Не с благоговением перед оружием, а с печалью. Он знал истинную цену силы.

«Ты уснул, Душа Черной Стали», – прошептал дух голосом, похожим на шелест осенних листьев. Его взгляд, не имеющий глаз, казалось, проникал сквозь материю, видя не только клинок, но и его прошлое и будущее. «Но то, что ты заточил, лишь ранено, не уничтожено. Тьма терпелива».

Он чувствовал, как меч отзывается, не словами, а вибрацией, древним эхом своего предназначения.

«Ибо великая сила – это и великое проклятие», – продолжил *ками*, и его голос стал чуть громче, словно его подхватил сам ветер. – «Ты будешь ждать. Ждать часа, когда баланс снова пошатнется. И тогда… ты призовешь того, кто примет твое бремя. Не воина, не героя из легенд, а того, чья душа сможет выдержать твой огонь. Того, кто не ищет власти, но найдет ее в тебе. И на его пути ляжет тень веков, а в сердце его… расцветет нечто хрупкое и сильное, способное либо спасти его, либо сломить».

Туман сгустился. Фигура *ками* растаяла в нем, оставив лишь одинокий меч, воткнутый в землю, и невидимый шепот древности, обещающий возвращение как силы, так и тьмы.

*Куроганэ но Тамашии* ждал.

Глава 1: Тихая Жизнь Кузнеца

Утро в деревне Ямада начиналось с робкого света, пробивающегося сквозь занавес тумана, окутавшего предгорья. Для Кендзи оно начиналось с другого света – огненного сияния горна. Каждый день, еще до того, как большинство жителей деревни просыпалось, он уже был в кузнице, раздувая угли, готовясь к работе. Ему было двадцать лет, и почти половину своей жизни он провел здесь, среди запаха угольной пыли, звона молота и шипения раскаленного металла в воде.

Кузница была его домом. Небольшое, пропахшее дымом строение рядом с домом его мастера, старого Хироши-сан. Хироши был человеком немногословным, с руками, покрытыми мозолями и шрамами, но способными творить чудеса из грубого железа. Он научил Кендзи всему: как чувствовать металл, как читать пламя, как бить молотом не только сильно, но и точно, вкладывая в каждый удар часть своей души. Кендзи не был его сыном по крови, но Хироши был единственным отцом, которого он знал, с тех пор как сиротой попал под его опеку.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось. Кендзи работал над починкой лемеха для плуга старого фермера Такеши. Работа была рутинной, но Кендзи подходил к ней с тем же усердием, что и к ковке нового серпа или топора. Он верил, что даже в самой простой вещи должна быть красота и прочность. Каждый удар молота был размеренным, ритмичным, сливаясь с тихими звуками пробуждающейся деревни. *Дзинь-дзинь-дзинь*, – отбивал молот, *шиииип*, – шипел металл, *шух-шух*, – раздувались угли. Это была музыка его жизни.

Хироши-сан сидел в углу, затачивая долото. Его движения были медленными и точными. Он редко хвалил вслух, но одобрительный кивок или простое "Хорошо" от него значили для Кендзи больше, чем тысяча слов.

«Мир беспокоен, Кендзи», – тихо произнес Хироши, не поднимая глаз.

Кендзи перестал стучать, прислушиваясь. «Вы слышали что-то, Учитель?»

«Глаза у меня стары, но уши еще слышат, что говорят торговцы из города», – ответил Хироши. – «Говорят, на севере снова неспокойно. Разбойники стали смелее. И… поговаривают о странностях в горах. Недобрых странностях».

«Йокай?» – с легкой дрожью спросил Кендзи. Рассказы о духах и демонах были частью жизни, но обычно они казались далекими, принадлежащими сказкам старых женщин.

«Кто знает», – вздохнул Хироши. – «Мир меняется. Старые пути ослабевают, а тени становятся длиннее. Поэтому важно, чтобы то, что мы делаем, было прочным. Хороший инструмент может спасти жизнь. Хорошее оружие… если понадобится».

Кендзи вернулся к работе, но слова учителя засели в голове. Он никогда не ковал оружия, предназначенного для битвы. Их кузница делала инструменты для мирной жизни. И он был благодарен за это. Мысль о насилии была ему чужда. Его руки были созданы для того, чтобы придавать форму, а не разрушать.

Деревня Ямада была его маленьким миром. Здесь жили простые люди – фермеры, рыбаки, торговцы. Они знали друг друга, помогали друг другу. Над деревней возвышался маленький, древний синтоистский храм, окруженный вековыми криптомериями. Кендзи иногда ходил туда, чтобы тихо посидеть, почувствовать покой этого места. Говорили, что в храме живет молодая мико, жрица, обладающая особым даром видеть невидимое. Он ни разу не видел ее, но само ее присутствие добавляло деревне ощущение защищенности.

День прошел в привычных трудах. Кендзи закончил с лемехом, помог мастеру с другими заказами, пообедал простой едой из риса и овощей. Солнце начало клониться к закату, окрашивая небо в персиковые и золотистые тона. Запах дыма от кузницы смешивался с запахом готовящейся еды, несущимся из деревенских домов.

Кендзи вышел из кузницы, разминая спину. Он посмотрел на горы, чьи вершины уже скрывались в лиловых сумерках. Там, за этими горами, был большой мир, полный опасностей, войн и, возможно, тех самых "недобрых странностей", о которых говорил Хироши-сан. Но здесь, в Ямаде, было тихо. Была наковальня, был огонь, была работа его рук. Была простая, понятная жизнь.

Он глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. Эта жизнь была скромной, но она была его. И в этот момент, стоя у своей кузницы, освещенный последними лучами солнца, Кендзи не желал ничего другого.

Он не знал, что очень скоро эта тишина будет разбита, а мир, который он считал своим, изменится навсегда. И что ключ к этим изменениям лежит не в горах, а гораздо ближе, ожидая своего часа.

Глава 2: Находка в Заброшенном Святилище

Через несколько дней после разговора с Хироши-саном о беспокойном мире, Кендзи отправился в предгорья. Ему нужна была особая глина для ремонта горна – тот тип, что находили только возле старых источников, выше деревни. Путь вел мимо небольшого, давно заброшенного синтоистского святилища. В детстве деревенские дети обходили это место стороной, шепчась о призраках и злых духах. Взрослые тоже не навещали его, предпочитая молиться в действующем храме у подножия холма.

Святилище стояло на небольшой поляне, поросшей высокой травой и дикими цветами. Каменные ступени, ведущие к нему, были покрыты мхом и опавшими листьями. Ворота *тории*, красные когда-то, выцвели и потрескались. Само строение, маленькое и деревянное, покосилось, его крыша провалилась в нескольких местах. Одинокий каменный фонарь лежал опрокинутым, словно его опрокинула не только природа, но и какая-то неведомая сила. Место производило впечатление глубокого забвения и тихой печали.

Кендзи никогда не заходил внутрь, но сегодня что-то заставило его остановиться. Возможно, легкое дуновение ветра, показавшееся неестественно холодным, или странная, абсолютная тишина, повисшая вокруг святилища – здесь не пели птицы, не стрекотали насекомые. Он почувствовал легкое беспокойство, но любопытство, смешанное с профессиональным интересом (может, там есть какая-то старая, особая глина?), пересилило.

Он осторожно поднялся по скрипучим ступеням, минуя покосившиеся *тории*. Воздух стал тяжелее, насыщеннее запахом земли и чего-то… древнего. За святилищем, скрытый за небольшим холмом, должен был быть источник с нужной глиной. Кендзи обошел разрушенное здание.

И тут он увидел это.

Небольшая часть каменной стены святилища, кажется, обвалилась совсем недавно, обнажив узкую расщелину, ведущую куда-то вниз. Из расщелины тянуло прохладой и запахом сырой земли и чего-то металлического, очень старого. Кендзи, несмотря на растущее чувство тревоги, подошел ближе. Внутри было темно, но он различил очертания небольшой подземной камеры, словно скрытой от мира.

Что-то блеснуло в полумраке.

Движимый необъяснимой силой, Кендзи опустился на колени и просунул голову и плечи в проем. Внутри была ниша, выложенная камнями, и в ней, словно в саркофаге, лежал меч.